- Любовь по часам, - раздался в динамике голос Дагенхема. - Отвратительно.
- Нет, Саул. Нет.
- Низко.
- Снова нет.
- Горько.
- Нет. Ты жаден. Довольствуйся тем, что имеешь.
- Богу известно, это больше, чем я когда-либо имел. Ты прекрасна.
- Ты любишь крайности... Спи, милый. Завтра едем кататься на лыжах.
- Нет, мои планы изменились. Надо работать.
- Саул... ты ведь обещал. Достаточно работы, волнений и беготни. Ты не собираешься сдержать слово?
- Не могу. Идёт война.
- К чёрту войну. Ты уже в полной мере пожертвовал собой в Песках Тихо. Что ещё они могут требовать от тебя?
- Я должен закончить одно дело.
- Я помогу тебе.
- Нет. Не вмешивайся в это, Джизбелла.
- Ты мне не доверяешь.
- Я не хочу причинить тебе вреда.
- Ничто не может повредить нам.
- Фойл может.
- Ч-что?..
- Формайл - Фойл. Ты знаешь это. Я знаю, что ты знаешь.
- Но я никогда...
- Да, ты мне не говорила. Ты великолепна. Так же храни верность и мне, Джизбелла.
- Тогда каким образом ты узнал?
- Фойл допустил ошибку.
- Какую?
- Имя.
- Формайл с Цереры? Он купил церерскую компанию.
- Но Джеффри Формайл?
- Просто выдумал.
- Полагает, что выдумал... Он его вспомнил. Джеффри Формайл - имя, которое используют в Мегаломаниакальном Тесте, в Объединенном Госпитале Мехико-Сити. Я устроил Мегалан Фойлу, когда пытался расколоть его. Имя, должно быть, осталось глубоко в его памяти. Он выудил его из памяти, считая что придумывает новое. И это дало мне подсказку.
- Бедный Гулли.
Дагенхем улыбнулся.
- Да. Как мы ни защищаемся от внешних врагов, нас всегда подводят внутренние. Против измены нет защиты, и мы все предаём себя.
- Что ты собираешься делать, Саул?
- Покончить с ним, разумеется.
- Ради двадцати фунтов ПирЕ?
- Нет. Чтобы вырвать победу в проигранной войне.
- Что? - Джизбелла подошла к стеклянной перегородке, разделяющей комнаты. - Саул, ты? Патриотичен?
Он кивнул, почти смущённо.
- Странно. Абсурдно. Но это так. Ты изменила меня полностью. Я снова нормальный человек.
Он прижал лицо к стене, и они поцеловались через три дюйма свинцового стекла.
Море Спокойствия идеально подходило для выращивания анаэробных бактерий, фагов, редких плесеней, грибков и прочих видов микроорганизмов, требующих безвоздушного культивирования и столь необходимых медицине и промышленности.
"Бактерия, Инк." была огромной мозаикой культивационных полей на подставках, разбросанных вокруг центрального скопления бараков и контор. Каждое поле представляло собой гигантскую прозрачную лабораторную чашку ста футов диаметром, двенадцати дюймов в высоту и не более двух молекул толщиной.
За день до того, как линия восхода, ползущая по поверхности Луны, достигала Моря Спокойствия, кадки наполнялись питательной средой. На восходе - резком и слепящем на безвоздушном спутнике - их засевали, и на протяжении следующих четырнадцати дней непрерывного солнца лелеяли, прикрывали и подкармливали мельтешащие фигурки полевых рабочих в скафандрах. Когда к Морю Спокойствия подползала линия заката - урожай снимали, а кадки оставляли вымораживаться и стерилизоваться в двухнедельной стуже лунной ночи.
Джантация была не нужна для этой кропотливой работы. Поэтому "Бактерия, Инк." нанимала несчастных, неспособных к джантации, и платила им жалкие гроши. Самый непрестижный труд; занимались им отбросы и подонки со всей Солнечной системы. И бараки "Бактерии, Инк." во время вынужденного четырнадцатидневного безделья напоминали ад. Фойл убедился в этом, войдя в барак N 3.
Ему открылась ужасающая картина. Большое помещение ходило ходуном. Две сотни мужчин жрали, пили, сидели, лежали ничком, тупо смотрели на стены, плясали и горланили. Между ними сновали шлюхи и пронырливые сводники, профессиональные игроки с раскладными столиками, торговцы наркотиками, ростовщики и воры. Клубы табачного дыма перекрывали вонь пота, сивухи и Аналога. На полу валялись безжизненные тела, разбросанное бельё, одежда, пустые бутылки и гниющая пища.
Дикий рёв отметил появление Фойла, но у него было всё чтобы справиться с этой ситуацией. Он заговорил с первой же волосатой рожей возникшей перед его лицом.
- Кемпси? - спокойно спросил он. И вместо ответа услышал хохот. Несмотря на это он улыбнулся и сунул банкноту в сто кредиток.