- Пропал?
- Просто исчез. Ни огней, ни сигналов. Крейсер вернулся для проверки. Ты исчез без следа. А потом мы узнали... Ты вернулся на "Номад".
- Невозможно.
- Ты джантировал в космосе! - яростно прошипел Шеффилд. - Полуживой, в бреду - но ты джантировал в космосе. Ты джантировал на шестьсот тысяч миль в абсолютной пустоте до обломков "Номада"! Сделал то, что никому не удавалось раньше. Одному богу известно, каким образом. Ты сам не знаешь; но мы узнаем. Я заберу тебя на Спутники, и там мы добудем этот секрет, даже если нам придётся вырывать его раскалёнными клещами.
Он перебросил пистолет в левую руку, а правой схватил Фойла за горло.
- Но сперва нам нужен ПирЕ. Ты отдашь его, Фойл. Не тешь себя надеждой. - Он наотмашь ударил Фойла рукояткой пистолета. - Я на всё пойду. Не сомневайся. - Он снова ударил Фойла, холодно, расчётливо. - Ты жаждал наказания? Ты его обрёл!
Банни соскочил с общественной джант-площадки на Файф-Пойнт и, как испуганный кролик, помчался к главному входу нью-йоркского филиала Центральной Разведки. Он проскочил через внешний кордон охраны, через защитный лабиринт и ворвался во внутренние помещения. Его преследовали по пятам, а потом он обнаружил себя лицом к лицу с более опытными охранниками которые спокойно джантировали вперёд и теперь поджидали его.
Банни начал кричать:
- Йовил! Йовил! Йовил!
Продолжая бежать, он метался между столами, опрокидывая стулья и создавая страшный шум. При этом он не прекращал истошно вопить:
- Йовил! Йовил! Йовил!
Когда его уже скрутили, появился Йанг-Йовил.
- Что всё это значит?! - рявкнул он. - Я приказал, чтобы мисс Уэднесбери работала в абсолютной тишине.
- Йовил! - закричал Банни.
- Кто это?
- Секретарь Шеффидда.
- Что?.. Банни?
- Фойл! - взвыл Банни. - Гулли Фойл!
Йанг-Йовил покрыл разделявшие их пятьдесят футов ровно за одну и шестьдесят шесть сотых секунды.
- Что - Фойл?!
- Он у Шеффидда. - прохрипел Банни.
- Шеффилд? Давно?
- С полчаса.
- Почему тот его не привёл?
- Не знаю... кажется, он агент ВС...
- Почему не пришли сразу?
- Шеффилд джантировал с Фойлом... Нокаутировал его и исчез. Я искал. Повсюду. Джантировал в пятьдесят мест за двадцать минут...
- Любитель! - презрительно воскликнул Йанг-Йовил. - Почему вы не предоставили это профессионалам?
- Нашёл их.
- Нашёл? Где?
- Собор Святого Патрика. Шеффилду нужен...
Но Йанг-Йовил уже крутанулся на каблуках и бежал по коридору с криком:
- Робин! Робин! Остановись!
И в этот миг уши заложило грохотом взрыва.
Глава 15
Как разбегающиеся круги на воде, распространялись Идея и Воля, ширились и ширились, выискивая, нащупывая и спуская чувствительный субатомный курок ПирЕ. Мысль находила частички, пыль, дым, пар, молекулы. Воля и Идея преобразовывали их.
В Сицилии, где доктор Франко Торре до изнеможения бился, пытаясь раскрыть секрет одного кусочка ПирЕ, осадки и отстой из лаборатории по дренажной трубе попадали в море. Много месяцев течения Средиземного моря разносили их по дну. В единый миг вздыбившийся пятидесятифутовый водяной вал нарисовал картину течений к от северо-востока Сардинии до юго-запада Триполи. В микросекунду поверхность Средиземного моря стала похожа на замысловатый барельеф с гигантским земляным червём, обвившимся вокруг островов Пантеллерия, Лампедуза, Линоса и Мальты.
Какие-то миллиграммы были сожжены; ушли в трубу вместе с дымом и паром и продрейфовали сотни миль, прежде чем осесть. Эти частички заявили о себе в Марокко, Алжире, Ливии и Греции слепящими точечными взрывами невероятной краткости и мощности. А другие, ещё блуждающие в стратосфере, обнаружили себя, засверкав дневными звёздами.
В Техасе, где над ПирЕ безрезультатно бился профессор Джон Мантли, большая часть отходов попала в выработанную нефтяную скважину, используемую для хранения радиоактивных отбросов. Глубинный водоносный слой поглотил большую часть материала и постепенно разнёс его по площади около десяти квадратных миль. Сотрясением перепахало десять квадратных миль техасских равнин. Большое и прежде неизвестное месторождение природного газа наконец нашло выход наружу и с рёвом устремилось на поверхность, где искры от летящих камней воспламенили его и превратили в беснующийся факел в две сотни футов высотой.
Миллиграмм ПирЕ отложился на кружке фильтровальной бумаги, давным-давно смятой, выброшенной и забытой. Переработанная с макулатурой, она попала в форму для гарта и уничтожила целиком вечерний тираж "Глазго Обсервер". Частичка ПирЕ осела на лабораторном халате, переработанном в тряпичную бумагу, и развеяла на молекулы благодарственную записку, написанную леди Шрапнель, а заодно и тонну срочной почты.