На исходе вторых суток поисков, когда два с половиной "g" тяжести стали, если и не привычными, то почти терпимыми, наконец, был услышан "мэйдэй". Комп взял пеленг, и судно устремилось к "Машруму", который оказался на двадцать километров ниже предполагаемой высоты. Захлёбывающиеся от радости голоса спасаемых, похоже, уже терявших надежду, поведали сквозь шумы эфира, что станция по неизвестной причине начала снижение, причём утечек газа в "поплавке" и корпусе отмечено не было. Одновременно была потеряна и дальняя связь. Газ в "поплавке" разогрели до предела, и только тогда снижение удалось притормозить.
Общение велось на русском. Как оказалось, начальник экипажа станции учился в своё время в России.
"Гриб" появился на локаторе, а вскоре был установлен и визуальный контакт. Однако выглядела станция вовсе не как на рисунке.
— "Машрум", я "Охотник"! Зависаю на дистанции двести. Вы в курсе, что за вами тянется какая-то борода?
— Что?
В оптике конструкция напоминала тот же гигантский гриб, но покрытый чем-то напоминающим пчелиный рой, отдыхающий перед перелётом на новое место жительства. Но рой сверкающий и переливающийся всеми цветами радуги в свете посадочных прожекторов "Охотника". Большая часть составляющих его особей, а это были именно особи, хотя разглядеть их в подробностях не удалось, обосновалась частью на стенах, частью на "поплавке". Шлейф организмов свисал и с "ножки", его раскачивало воздушными течениями. Некоторые "пчёлы" описывали траектории вокруг, возможно в поисках места посадки.
— Это же жизнь, Василий Петрович! — вскрикнул старший помощник Вадим. — Может быть, даже разумная!
— Да, жизнь, — ответил капитан, — и сейчас эта жизнь жрёт "Машрум".
Действительно, от торчащих на макушке "шляпки" парабол дальней связи остались только жалкие огрызки.
— Мы не поняли, какая борода? — раздался запрос по радио.
Выяснилось, что в немногочисленные и маленькие иллюминаторы станции ничего, кроме темноты не видно, и о "гостях" экипаж не имеет никакого понятия. Похоже, их совместная, немалая масса и тянула станцию на дно газового океана. Если у него, конечно, есть дно.
— Сейчас мы их… — пообещал кому-то капитан и отдал приказ оператору лазера:
— Носовой, десять процентов мощности, максимально расфокусировать луч! Цель – станция, серия в пять импульсов по моему сигналу… готов?
— Готов, Мастер!
— "Машрум"! Отойдите от иллюминаторов и закройте глаза руками, сейчас я вас лазером подогрею!
— Сделано, "Охотник"!
— Лазер, огонь!
В рубку управления глухо донеслась чечётка лазерной очереди, изображение на экране вспыхнуло фиолетовым, как будто станцию объяло пламя. Даже на расстоянии в две сотни метров "Охотник" качнуло. "Машрум", освободившись от части груза, медленно наклонился в противоположную от спасателя сторону и, набирая скорость, пошёл вверх.
— Бороду ему обрей! — скомандовал капитан оператору.
И новая серия лазерных импульсов развеяла тянущийся за станцией хвост. Тем временем, "Охотник" описал циркуляцию и, зайдя с другой стороны, повторил санацию. Пришлось прибавить импульс посадочных двигателей, поскольку "Машрум" поднимался теперь довольно быстро. По радио раздались торжествующие вопли экипажа станции.
— "Машрум", вам нужно зависнуть, я за вами не угонюсь. Да и рабочего тела осталось только выскочить отсюда.
— Принято, "Охотник", убрали подогрев. А насчёт заправки не беспокойтесь, вода есть, восемьдесят тонн мы вам закачаем.
— Хорошо, готовьтесь к стыковке, и будем решать, что делать!
"Наверху", однако, всё уже было решено. Выслушав доклад Кондратенко, Иванченко распорядился начать эвакуацию, подчеркнув, что это решение руководства ЕКА, представитель которого сидит рядом с ним. Что же, сверху виднее!
Стыковка удалась со второй попытки: сойдясь бортами, станция и "Охотник" совместили створы унифицированных шлюзов и временно слились в одно целое. Шлюзовые камеры продули от остатков юпитерианской атмосферы, и в них встретились экипаж "Машрума" и отряжённая Кондратенко аварийная команда. Туда же пришёл и он сам. Гружёные компами и сумками с ценными результатами своих исследований, учёные и командир экипажа перебирались на борт спасателя. Слёзы стояли в глазах этих мужественных людей, честно говоря, они уже готовились к самому худшему. А может быть, им было жалко покидать станцию, бросив свои исследования на полпути. Всех эвакуированных разместили по каютам потеснившегося экипажа.