— Либо…
Дун задумался. Похоже, что получался тупик.
— Разве одни «двери» у нас во внутренний мир? — подсказал я. — И разве через одни «двери» ум насаждает себя во внешнем мире?
Дун обрадовался этой подсказке и сказал:
— Зрение, слух, вкус, обоняние, осязание, тело, ум — все это можно использовать для рождения второго сознания.
— Вернемся к исходному вопросу. Что ты предлагаешь, чтобы люди не болели и не страдали от ограничений внешнего мира?
— Уметь отпускать внешний мир и вынимать из него ум и уметь отпускать второе сознание. И второе: развить второе сознание до…
Дун не знал, до какой степени развивать второе сознание. Он сообразил, что внутри того зрения, которым он видит горы и меня, не будет. И слуха того тоже не будет. Но ответить на вопрос развития второго сознания нужно хотя бы с точки зрения здоровья. Было очевидно, что там где ум, там гаснет непосредственное восприятие, и сознание служит понятиям ума, а точнее, законам ума.
— Я знаю, что теперь нужно развитие, а не размышление о развитии. Я буду пробовать и искать, — сказал Дун.
— Итак, как ты заметил, абсолютно все упрется в отпускание. Начни с отпускания тела. Лучше начинай с ног, пока все не исчезнет. Пока ты не зависнешь в воздухе. Тут тебе и зрение поможет. Выводи себя нескованным зрением в простор над помещением, в котором ты упражняешься. Затем, подобную расфокусировку осуществляй даже во время движений. Если ты освоишь это, ты уже встанешь на одну ступеньку с просветленными. Сейчас, когда мы пойдем назад, я расскажу тебе об упражнении левостороннего движения. Так ты будешь развивать пока маложизненный человеческий ум.
— Мы не пойдем сейчас назад. Я слышал, что здесь отнеслись серьезно к нашему пребыванию, — удивился Дун.
— Нет, Дун. Обстоятельства энергии Чи складываются так, что мне пора идти. Вернусь в пределах месяца. Хорошо мне здесь, но мое западное тело развивается по своим законам. Впрочем, ты можешь здесь оставаться, если тебе разрешат. Когда я вернусь, ты, возможно, будешь иметь подготовку. Я тебе оставлю листочки с мантровой астрологией. Надеюсь, те, которые мы составили раньше, ты прихватил.
Дун кивнул головой и по-прежнему с непонимающим видом смотрел на меня.
— Не удивляйся, Дун, — сказал я. — Сейчас меня позовут.
Я повернулся лицом к дверям храма и оттуда темная фигура мне подала знак. Мне показалось, что это женщина. Мы с Дуном пошли туда, но у дверей, которые разветвлялись в разные стороны, Дуна остановили. Я пошел за фигурой в темной одежде и уже не сомневался, что это женщина. Присутствующие здесь все ходят мягко, но эта скользила, словно не касалась пола. Можно было подумать, что она на коньках или летит по воздуху. Черная накидка выделяла талию. Мы двигались по очень узкой улочке. Слева и справа окон не было. Впрочем, разрыва в стенах тоже не было. Две длинные стены, освещенные чистым солнцем, двигались, создавая изгибы и ответвления наподобие лабиринта.
— О, да здесь не только стены и ворота крепкие, — отметил я, — здесь и заблудиться не мудрено.
Вскоре мы пришли в один из тупиков. В торце была беленая стена.
«Уж не заблудилась ли проводница», — мелькнуло в голове, но она вдруг исчезла.
Все происходило в мгновение. Я даже слегка притормозил движение.
«Там шаги невесть откуда, здесь люди исчезают», — пронеслось в сознании.
По инерции я продолжал идти и очутился, сделав несколько шагов, в красочном коридоре. Здесь не было темных тонов. Голубые, желтые, розовые цвета покрывали колонны и непонятные мне рисунки. Наверное это были символы в цветном изображении. Этими символами гармонично была украшена стена, а сбоку за колоннами был дворик с цветами. В конце колонн было две двери: прямо и налево. Я спохватился, что впереди меня никого нет и я иду сам по себе. В конце коридора был такой же коридор, повернутый направо. Я на секунду остановился, но дверь налево открылась и я вошел в нее. В причудливой комнате никого не было, но она была наполнена ощущением присутствия живых тел.
«Эдика бы сюда, — подумал я. — Интересно, почувствовал бы он теперь ощущение присутствия? С ощущением шагов он согласился.»
Впрочем, не мешало бы сюда и Абдыбая, у которого теперь будет крутой поворот судьбы. Но у каждого свое тело обстоятельств.
Ощущение присутствия было объемным и разнообразным.
— Ты должен возвращаться к себе, — но это был не голос, это было содержание без слов.
Такое бывает во сне или в медитировании, когда никто не говорит, но все, как в словах, понятно.
— Ты знаешь, что ждет твоего друга?
— Да, — точно также без слов сущностным содержанием ответил я.