Так вот мой истукан позволял мне быть только на восходе. Душа же была восьмой ступени, вот только шугать безнаказанно я могу только кого-то с ментальной стихией.
Точно не знаю, чем я занимался при жизни, но по сводке я старался достигнуть «святой сущности бытия», то есть укреплял душу культивацией, добрыми делами и просвещением.
А вот после смерти я мстил и карал, но жертвоприношений для укрепления души всё равно не совершал, иначе мог бы материализоваться.
Сейчас же мне требовалось тело.
Я потихоньку продолжал накапливать энергию благодаря сфере, но эффективность этого дела была, конечно, так себе. Даже слабый маг способен делать это быстрее и эффективнее, попутно ещё и становясь сильнее.
Однако я не спешил менять оболочку.
Ведь захват взрослого тела всё-таки был не только некоторым риском проиграть душе, что было маловероятно, но ещё и потенциальным взрывом культивируемого волшебства с сопутствующей смертью организма. Ведь развитие это по сути эффект от синхронизации плоти, души и так называемого астрального тела.
Если временно захватить, просто подавив аборигена оболочки, но не вышвыривать его, то проблем нет.
А вот при «грабеже» с вышвыриванием души, что произойдёт автоматически через несколько дней или недель, если родная душа очень сильная, астральное тело может начать вхождение в резонанс с шансом ранить всего ментального меня.
Поэтому я допускал получение столь ущербного тела, которому помогал фамильяр мёртвого графа.
Именно для максимальной выгоды я ждал, ведь требовалось загнать цель так, чтобы у неё не было выхода, кроме соглашения на мои условия. А мои аппетиты росли.
Через несколько месяцев сложились идеальные условия, когда сразу два события привели к кризису в этой местности, но затем случилось третье, и всё полетело вскачь, а план пришлось менять.
Глава 4
С нарезки моего обелиска на кучу истуканов прошло три месяца.
За это время никаких особых изменений в местном быту я не заметил.
Старик граф всё ещё был жив, но его поведение больше походило на ежедневное повторение прошлого. Разнообразие ему вносили только супруги: готовкой и ночными визитами той (Чари), кто не был в курсе своей беременности.
Я же потихоньку, пока другая женщина (Таля) спала, проводил манипуляции с мальчиком.
На это уходило немало маны, зато я сумел добыть для него слух, вкус, обоняние и осязание, да и чувство баланса.
Однако слепоту я и не подумал убирать, это потребовало бы просто чудовищного уровня вмешательства, которое сложно не заметить, да и с большой дистанции такого не провести. Пришлось бы подходить истуканом практически вплотную. Со зрением поработаю, если вселюсь.
А обе дамочки на удивление сильны. Теперь я даже знаю причину: словно магию, они развивали тело.
Вот только их знания, как память и волшебная структура тела, были искалечены. Поэтому получить из них достаточно ответов не получилось.
Зато я знал источник проблемы: Орден местной религии богини Альфии, которой поклонялась большая часть континента как единственной богине или части пантеона божеств.
В моей памяти ни намёка на подобное не было, то ли информация малозначимая, то ли это божество появилось позднее.
Про религию, собственно, я вообще ничего не помню, так что, похоже, я не видел в этом чего-то важного.
А вот для местных Орден был, похоже, на уровне власти маркиза, являющегося местным монархом, хотя номинально над ним ещё стоит король. За счёт религиозных магов граф Клён Пустынный получил свой титул и земли, но подписал контракт на передачу части своих разработок и два поколение потомков женского пола.
Последний пункт был стандартным для Альфии, и без него с Орденом иметь дел было невозможно.
Впрочем, деда его фамильяр называл умным. Он сумел уговорить противную сторону до одной девочки из поколения, но обязательно.
Вот только судьба сделала свою насмешку, у него не оказалось иных наследников кроме одного мальчика. Так что спустя полторы сотни лет после заключения контракта там был использован мелкий шрифт, чтобы надавить на графа. Но тот обошёл этот момент, уговорив пару сироток под своим покровительством вступить в Орден.
В других странах делали ещё проще: покупали девочек для откупа, но в этом королевстве рабство было официально под запретом, поэтому люди откупались удочерёнными детьми.
Собственно Таля (Тальяна) и Чари (Шарена) были теми самыми двумя девочками, что вступили в Орден в качестве платы. Обе были из крестьянских семей, живших в пустыне по соседству.