— Вот, себе поставил, буду слушать, — с гордостью сказал Сидор. — Длинные волны, короткие…
«Где ж ты таких слов нахватался? Наверняка, у продавца наслушался», — подумал Иохель.
— …весь мир как на ладони будет, — закончил расхваливать свое приобретение Синицын.
— А ты знаешь, что радио твое в милиции регистрировать надо? — спросил Иохель, попытавшись приподнять ящик. «Ничего себе, да в нем килограмм десять, — подумал он, — чуть не уронил».
— Мне твоя милиция не страшна, — ответил Сидор, аккуратно складывая мешок, в котором притащил приемник. — Участковый наш, Захар — свой человек. Он сказал, что мое радио ему без нужды. Соседи не доложат — у нас квартира угловая, над нами пусто, рядом бабуля, Клавдия Игнатьевна, так она ж глухая как пробка! К тому же я потихоньку. Вот, слушай, — Сидор включил приемник в сеть, панель загорелась мягким желтым светом и из динамика секунд через десять раздалось тихое равномерное шипение.
— Молчит твое радио, — с усмешкой заметил Иохель. — Может, поломанное всучили?
— Ничего не поломанное, просто антенну забыл, — немного обиженно ответил Сидор, достал из кармана свернутый кусок провода, выровнял его, воткнул в приемник где-то сзади, второй конец зацепил за занавеску на окне, покрутил ручку настройки и Иохель услышал, как неизвестно где хор поет первые строки «Оды к радости».
* * *
Инструкцию Полина дала абсолютно правильную. На доме номер шесть на улице Москвина действительно висела табличка, говорящая о том, что здесь расположены те самые художественно-промышленные мастерские. Единственное, о чем она умолчала, были слова, написанные на самом верху. «Министерство культуры СССР. Большой театр». Впрочем, внутри было совсем не страшно: на вахте сидела старушка, судя по внешнему виду, заставшая живым еще Николая Павловича****, но всё ещё бодрая и работу свою знающая.
Товарища Воробьеву она, сурово взирая на Иохеля, вызвала и не переставала следить за ним, пока не пришла Полина, совсем на себя не похожая, в косынке и фартуке, испачканном мелом, из кармана которого торчал кончик сантиметровой ленты. Только после этого вахтерша милостиво кивнула и разрешила постороннему ступить на священную территорию мастерских.
— Ну вот, здесь я работаю, — немного смущенно сказала Полина, когда они зашли в мастерские. — Шьем костюмы любых эпох. Если понадобится что-то из одёжки не нашего времени, обращайся. Времени на экскурсию нет, пойдем, примерим костюмчик и отправимся к твоему таинственному Юзику. Потому что я не могу вспомнить ни одного Рапопорта, не только в нашем подъезде, но и во всей своей жизни.
— Увидишь — узнаешь. Юзик, он просто скромный, — увлеченно начал рассказывать Иохель, — никогда себя не выпячивал.
— Ты мне его нахваливаешь, будто сватать к нему собираешься. А ведь у него, как ты говорил, жена и сын есть. Так смотри, направо у нас декорации делают, здесь всегда шумят и кричат. Я с ними не дружу. То ли дело швейное производство, это налево, нам, кстати, сюда. Наряды дальше по коридору хранятся, потом как-нибудь покажу. Всё, пришли, это и есть швейный цех. Вон, видишь, в углу мужчина сидит? Это Марат Тимурович. Это он у нас главный по мужским костюмам. Так что с ним веди себя вежливо, не груби, со всем соглашайся, а то он может тебе булавку куда-нибудь не туда воткнуть.
— Подожди, ты же сказала, что сама будешь шить! — удивился Иохель.
— Послушай, Гляуберзонас, я бы пошила хорошо, Тимурович сошьет отлично. Нам повезло, что он согласился. Хватит уже тут сопеть, пойдем.
— Ничего я не сопел, не выдумывай. Ему, наверное, заплатить надо, сколько?
— Сколько скажет, столько и заплатишь. Хороший костюм, он, знаешь ли, дешевым не бывает. — Полина объясняла ему это как ребенку. — Всё, идем уже, — дернула она его за рукав. — Марат Тимурович, мы к Вам. Вот, молодой человек, о котором я говорила.
— Здравствуйте, — не вставая, подал руку портной. — Ну что же, давайте примерим костюмчик. Полиночка, принеси нам, там лежит, ну, ты знаешь где.
Полина принесла нечто, напоминающее жилет, вдвоем с Маратом Тимуровичем они напялили изделие на Иохеля и после этого он минут пятнадцать поднимал и опускал руки, садился и вставал, поворачивался и замирал на месте. Ничем не занятый, он быстро соскучился и от нечего делать рассматривал сложенные на столе лекала и раскроенные куски ткани. Впрочем, веселья это не добавляло. На жилете добавлялись какие-то пометки мелком, в изделие втыкались всё новые и новые булавки, мастер что-то бурчал себе под нос (Иохель только разобрал «Ну хоть мерки нормально сняла» в самом начале), Полина робко вставляла редкие замечания, на которые получала неизменный ответ «Без тебя разберусь» и только будущего обладателя костюма никто ни о чем не спрашивал. В оправдание портному Иохель подумал, что у своих больных не спрашивал, как их лучше резать, так что лучше потерпеть.