Мэри ушла, однако наверняка она вскоре вернется со всем своим терпением, состраданием и пониманием. Возможно, она улыбнется и протянет тебе руку — так что будь к этому готов, будь готов ответить ей любящим пожатием. А пока на несколько секунд — открыть краны посильнее, чтобы ополоснуть раковину — никакого ущерба, на самом деле ты уже чувствуешь себя лучше. Сделай глубокий вдох — она может вернуться в любой момент.
Должно быть, раньше вечером шел дождь, потому что, когда ты открыл окно, комнату наполнил аромат мокрой травы. Ты стоишь здесь уже несколько минут, вглядываясь в темноту. Часы внизу только что пробили три. Ты понимаешь, как крепко ты держишься за деревянную раму?
Через четыре часа остальные члены твоей семьи будут вставать. Ты будешь с ними: займешь свое место в процедуре завтрака, будешь передавать тосты и мармелад, наливать чай, всех приветствовать и всем улыбаться. Тогда ты узнаешь, что делать. Пока же у тебя есть лишь тьма, деревянная рама, аромат мокрой травы — хватит ли тебе этого до того момента, когда ты окажешься за кухонным столом?
Однажды ты был очень мал и играл на полу гостиной, и кто-то прошел мимо за окном. Ты увидел.
— Это я там прошел? — спросил ты мать.
— Что за глупый вопрос! — ответила она, смеясь. Потом подняла тебя на руки и поцеловала.
— Глупый, глупый вопрос, — повторяла она между поцелуями и щекотанием. Она наклонялась к тебе для поцелуя и тут же отстранялась, чтобы повторить: «Глупый, глупый вопрос».
За ее плечом, когда мать отклонялась назад, ты еще мог видеть силуэт в окне. Силуэт мужчины. Ты держался за ее платье. Мать смешила тебя; чем больше ты смеялся, тем больше она щекотала и целовала тебя. «Глупый, глупый мальчик», — повторяла мать, а ты все пытался спросить: «Это я?», но из-за смеха не мог. Когда фигура исчезла, ты почувствовал, будто у тебя изнутри что-то вырвали.
Однако поцелуи и щекотка продолжились — вызывая все больше смеха. Ты протянул руки в ту сторону, где была фигура, и, делая это, отпустил платье матери и почти выпал из ее рук. Ты сразу же ощутил ее испуг.
Что же ты чувствуешь сейчас, стоя у окна и безысходно держась за то, что оказалось под рукой, в ужасе глядя прямо перед собой? Как будто текстура деревянной рамы и аромат мокрой травы — это та часть тебя, которая ускользает из рук.
Еще мгновение назад ты слышал слабый шум транспорта на шоссе, лязг товарного поезда вдалеке, звук захлопнувшегося дальше по улице окна, а потом вдруг наступила полная тишина.
У тебя больше ничего нет, за что можно было бы держаться, даже страха.
— Что ты можешь знать о любви? — однажды требовательно спросил у тебя отец. Тебе так хотелось натянуть на себя всю темноту мира, чтобы спрятать непереносимый стыд, которым он тебя облил тогда. Это было много лет назад, однако теперь, стоя в одиночестве у окна, ты чувствуешь ту же тьму, которая как грязь распространяется везде вокруг и внутри тебя. Скоро она поглотит тебя.
Слушай:
Вчера ты стал свидетелем смерти незнакомого человека и воспринял ее частично как свою собственную. Сегодня ночью ты стоишь здесь, в ужасе от того, что, куда бы ни бросил взгляд, видишь только самого себя.
Ты дождался момента достаточно тихого, чтобы услышать звук моего голоса; теперь, вглядываясь в темноту, прими успокоение, которое она может дать тебе, — и любовь. Любовь.
Глава 11
Будильник наконец перестал звенеть. Лежи тихо, расслабься на несколько мгновений, прежде чем встать. Пусть солнечный свет раскрасит комнату — это его работа, не твоя. Расслабься. Поцелуй Мэри. Скажи ей: доброе утро, Мэри. И улыбнись. Это первый день.
Теперь одеться. Разговор с Мэри: предстоящий день, предстоящий уик-энд. Еще один поцелуй — и она уже закрывает глаза. Если хочется, можно подождать несколько секунд, чтобы посмотреть на нее. Она снова засыпает. Даже за такое короткое время она уходит в себя так глубоко, как тебе никогда не удавалось.
Назови ее имя, нежно коснись руки, разбуди ее. Напомни, что пора вставать., Ты дрожишь — прислушайся к звуку моего голоса. Время умыться и спуститься вниз, приготовить завтрак. Постоять немного в проеме задней двери, глядя на лужайку — темнота, помнишь? Дрожь пройдет, поверь мне. Океан простирается отсюда до далекого горизонта — до настоящего момента. Нет нужды выпивать его досуха. Ни для чего нет нужды.
Кроме завтрака. Кроме разговора и Клементи[10]. Нет нужды в «курвуазье». Если ты дрожишь, размешай чай и экономь энергию! Поверь мне, это пройдет. Каждый раз, когда это случится, — обязательно пройдет. Сегодня — первый день.