– Нужно, но не всегда получается, – согласился я и замолчал. – И все же, что вчера было?
– А есть предположения, догадки? Приезжали-то вы как стеклышки трезвые.
Предположения и догадки насчет произошедшего в самом деле имелись. Кое-какие вечерне-ночные события я помнил, ведь я и вправду не все время был пьян. Я помнил, как Илья предложил сходить выпить. Помнил, как мы пришли и начали кутить у стойки. Помнил следующие где-то часа полтора. Помнил много алкоголя и бешеных басов. А что было после этого – не помнил.
– Дайте-ка подумать, – начал я. – Нужно собраться с мыслями. Ну, предположим, дело было так: вчера вечером я и мой дружище Илья, этот напыщенный вороватого вида индюк, заявляемся в местный кабак – это я прекрасно помню. Пьем, смелеем и, поддавшись духу соревновательности, или состязательности, или как бы то ни было, на спор пытаемся друг друга перепить, пока в горло лезть не перестанет – он это дело любит, он чемпион, – не осознавая, что из этого состязания заведомо никто не сможет выйти победителем – это я тоже более-менее помню. Потом по неведомому мне стечению обстоятельств мы с вами знакомимся. Счет рюмок тогда уже наверняка перевалил за десяток-другой, потому как с этого момента в голове у меня бардак. Пребывая в беспамятстве, я вас угощаю. Не проходит и часа, как мы оказываемся тут, в одной постели. Примерно так все было? Если да, то я с рукой на сердце заявляю, что не знаю, как такое могло произойти. Ни в коем случае не оправдываюсь, но вообще я не из таких, честно.
Я поднял глаза. По выражению ее лица было видно, что она взвешивала ответ.
– Это если в общих чертах. Если хочешь, я расскажу, как это было с моей незамутненной литром горючки стороны. Ты со своим приятелем Ильей, который, честно говоря, больше похож на петуха при первых лучах солнца, чем на индюка, приходите в бар, чтобы отдохнуть в ночь на воскресенье. Нормальное и вполне понятное желание, учитывая какая противная нынче погодка. Вы изрядно пьете, явно желая перепить друг друга, что было заметно по вашему неумолимому энтузиазму и по постоянным просьбам бармену повторить. Потом твой дружище замечает меня, сидящую неподалеку и поглядывающую на это безобразие с плохо скрываемым интересом. Он ковыляет ко мне за столик и, попытавшись применить свои чары, предлагает выпить, на что я отвечаю мягким, но категоричным отказом. Он расстраивается, и я из вежливости предлагаю вам пересесть со стойки за мой, между прочим, пустующий столик. Он моментально зажигается этой идеей и зовет тебя. Вы продолжаете противоборство за столиком, попутно вещая, кто о чем, благо алкоголь способствует раскованности даже самой кроткой души. Твой приятель болтал больше о себе и разных глупостях, а ты о всяком возвышенном и о том, что не ожидал вот так после всего вернуться сюда. Скоро вы так наклюкались, что пришлось вызывать такси. Илью твоего увезли на зеленоглазой, а тебя, как более интересного и спокойного из собеседников, я решила привезти домой лично. Ты, конечно, долго отпирался, но я была непоколебима, и ты сдался. Ну а что было дальше, понятно без красочных описаний.
– Занятно. Обычно все наоборот происходит. Ну, то есть я на такси, а Илья …
– Я весьма необычная женщина, – отрезала она.
– В самом деле, но … и это все? Стало быть, ничего не было?
– Конечно же было, дурачок, – засмеялась она. – Было, но это моя вина.
Повисло неловкое молчание. С минуту мы, молча, сидели и пили кофе. Я в разных, как оказалось, носках, и она в тюрбане из полотенца. Два нелепых буффона, собравшихся на этом празднике сорома. Первым тишину нарушил я, посчитав, что именно мне стоило заговорить первым и принести извинения этой даме за произошедшую между нами непристойную ситуацию.
– Извините, неловко вышло. Простите меня и моего … приятеля.
– Ничего страшного, – отмахнулась моя собеседница. – Вы двое сделали мой испорченный вечер не таким гадким на послевкусие. Да и потом, если кому и стоит приносить извинения, так это мне – за то, что нагло воспользовалась ситуацией и мужской слабостью. Я вообще достаточно эгоистична и либеральна в этих вопросах. А ты? Тебя мучает совесть за ночь с незнакомкой?
– Не знаю. Для меня это в новинку. Не думал, что когда-либо окажусь с женщиной в одной постели при таких обстоятельствах. Так что даже и не знаю, как теперь себя чувствовать. С одной стороны, хочется петь, а с другой – застрелиться.
– Ты что, моралист?
– Я воспитан учительницей музыки и обанкротившимся предпринимателем, – я и сам не совсем понимал, каким образом это должно было ответить на ее вопрос, но на всякий случай договорил в надежде, что это каким-то волшебным образом вывело бы нас на нужную дорогу.