– А я не вижу в них ничего плохого. Они придают жизни особую пикантность, не находишь? А если их много, то и эффект заметно сильнее. Сказка!
– Опять же зависит от скелетов и от их количества.
– Ну же, не будь занудой!
Она вскочила с места, потянулась и пустилась в пляс, мурлыча мелодию в ритме вальса. Выглядело это грациозно, забавно, обворожительно и в то же время странно. Мой халат был ей велик. Она сама по себе была не очень высокой, а в нем казалась совсем уж крошечной. Оголяя загорелые руки, она до конца распахнула окно, и в кухню потоком ворвался свежий воздух.
– Кажется, солнце выглянуло!
Я обернулся.
– Действительно. Выглянуло.
Улица словно преобразилась. Серая масса наливалась красками, на тротуарах маячили люди – не те угрюмые трудяги, спешащие на работу в мятых пальто, а беспечные прохожие, которые бесцельно бродили по улице, несмотря на продолжавшийся дождик. В небе, среди исполинских облаков, маячила тонкая теряющая строго очерченную форму полоска от пролетавшего самолета.
– Мило у вас здесь, – сказала Анна. – Уютно. Даже очень.
– Да, – согласился я. – Если бы еще самолеты не шумели по утрам.
– Странно, я пока вообще не слышала самолетов. Да и потом, к ним разве не привыкают?
– Может, и привыкают, но я пока не привык.
– У меня дома далеко не так уютно. Мои окна выходят на шоссе. Забавно бывает наблюдать за машинами, но быстро надоедает. А здесь миленько. Кустики, клумбочки, бабушки с зонтиками. А это что? Вон там, вдалеке слева, что-то красное за забором.
Я выглянул в окно.
– Это? – я указал на одинокую кирпичную постройку.
– Да, это красное здание.
– Понятия не имею. Оно там было столько, сколько я себя помню. Хотели что-то построить, но так и не построили. И не разобрали. Вот и стоит теперь памятником – ни туда, ни сюда. Когда-нибудь, возможно, и снесут. Лет через пятьдесят.
Анна молча смотрела в открытое окно. Потом, будто вспомнив о чем-то немыслимо важном, потрясла головой и бросила взгляд на висевшие на стене часы. Я последовал ее примеру. Часы показывали, что было почти девять.
– У тебя есть фен?
– В ящике у стиральной машины.
Она удалилась.
Я продолжал пребывать в смешанных чувствах. С одной стороны, общество этой женщины было мне приятно, но с другой – подобное знакомство казалось мне неправильным. Откровенно говоря, я не был моралистом, как выразилась Анна, но даже у меня был некий негласный кодекс чести, по которому было непозволительно проводить ночь с незнакомками, тем более у себя дома и уж тем более на пьяную голову. С другой стороны, нарушение всех этих правил можно было без проблем списать как раз на заключительный фактор.
Я вымыл пустые чашки и пошел обратно в комнату.
Проходя мимо ванной, я заметил, что дверь была открыта, и заглянул. Анна сушила волосы, стоя перед зеркалом в черном нижнем белье, которое покоилось под кроватью, – красивом и вряд ли дешевом. Увидев меня, она улыбнулась. Как ни странно, из нас двоих сильнее смутился я.
Я попытался осмотрительнее прибраться в комнате – ну или хотя бы просто собрать вещи Анны в одном месте. Они находились в самых невообразимых местах. Страшно представить, что тут происходило ночью. Для меня осталось загадкой, как ее чулки оказались на шкафу. Обойдя по третьему разу каждый уголок и собрав ее вещи на кресле, я упал на кровать и попросту смотрел в потолок, стараясь не думать. Голова не переставала гудеть. В который раз я пообещал себе, что больше не буду пить. По крайней мере, в компании Ильи. Он пагубно на меня влиял и мог свести в могилу раньше положенного срока.
Я задумался. Знакомы мы были не так давно, всего месяца три или четыре. Он устроился работать в «Элизу», когда я уже успел там более-менее обжиться. За столь короткий срок он успел сделать себе репутацию. Правда, не самую хорошую. Надо отметить, я не врал, когда говорил, что он был талантлив. У него и вправду были потрясающие природные данные, которые сводились на нет его ужасным характером и образом жизни. По его словам, он был выходцем из состоятельной семьи и пошел работать только потому, что его отец выдвинул ультиматум: или он пойдет работать и продолжит наслаждаться отцовским капиталом, или его банковскую карточку придется заблокировать. Вот он и пошел. За плечами у него была лишь музыкальная школа, законченная едва ли не с десяток лет назад, но безмерный талант убедил менеджеров взять его на работу. Он был несколько старше меня, но выглядел младше. Наверное, дело в стрижке. Он первым пошел на контакт. Со временем мы стали проводить все больше времени вне ресторана. Он стал приглашать меня в бары и клубы, в основном за свой счет – вернее, за счет отца. Поначалу я отказывался, но в итоге имеем, что имеем: и головную боль, и провалы в памяти, и женские чулки на шкафу.