- А потом? Влюблялся?
- Нет, все чисто на желании, но я как-то не парюсь, а ты?
- А я всегда по мальчикам был. И даже влюбился, не так давно…
- И…?
- И… ничего хорошего. А вообще, это было давно и совсем не правда.
- Значит, какая-то душераздирающая боль в твоем прекрасном гибком голосе мне лишь мерещится?
- Прекрасном голосе? Тебе нравится?
- Нравится, очень, я буквально балдею, слушая тебя, – перевёл все-таки тему, не ответив на вопрос. – Поскольку ты не желаешь отвечать на заданный вопрос, я требую компенсацию морального вреда...
- И какую же? – нотки азарта и любопытства заиграли новыми красками.
- Спой мне.
- Э… я ни одной песни не знаю.
- Что совсем? Ну хоть одну.
- Хотя одну знаю, мама мне её пела на ночь, но, чур не ржать, она совсем детская.
- Я весь во внимании.
- Кхм, как там было-то…
Ложкой снег мешая,
Ночь идет большая.
Что же ты, глупышка, не спишь?
Спят твои соседи -
Белые медведи,
Спи скорей и ты, малыш.
Мы плывем на льдине,
Как на Бригантине
По седым суровым морям.
И всю ночь соседи,
Звездные медведи
Светят дальним кораблям
- Сладких снов, - я и не заметил, как начал проваливаться в сон, разум лишь мельком уловил его прощание, тихое и нежное, и отрубился.
Долго поспать мне не удалось, сотовый вновь зазвонил, опять звонил Сашка, взял трубку.
- Алло, – но мне никто не ответил, нет, в трубке не было тишины, там было... - я аж похолодел, словно во сне я вслушивался в то, что происходит на том конце.
Вот кто-то хрипит и надрывно стонет от боли…
Вот звук открывающейся двери, и быстрые шаги.
- Катька, помоги, быстро укол и капельницу.
Копошение, звяканье бутыльков, хрипы довольно резко обрываются, тишина.
- Бедный мальчик, и вот за что ему такие мучения...
- А что с ним?
- Что, что… множественные травмы, черепно-мозговая довольно сильная. Боли. Скорее мнимые, чем реальные. Он тут уже ровно месяц, да-да, его в аккурат пятого и привезли...
- Такой красивый…
- Ага, сейчас, а когда его привезли, на нем места живого не было.
- Ужас! Правда?
- Правда, правда... Смотри, возле тебя телефон лежит, убери под подушку.
- Зачем?
- Если увидят, отберут, нельзя ему.
- Так может, конфискуем, раз нельзя…
- Нет, знаешь, у него была сильная психологическая травма, он ни с кем не разговаривал поначалу, потом только с родственниками, но и то, ни сестру, ни мать к себе не подпускал, только отца, а с ними по телефону, следователя, врачей всех игнорировал, просто не замечал. А потом как-то раз, я к нему в палату заглянула, а он на подоконнике сидит, разговаривает с кем-то, улыбается... в общем, теперь он и с родней нормально контактирует, сестрица вон каждый день приходит, сидит часами, и с врачами. Со мной сегодня в обед даже шутил. А если эти… узнают, отберут телефон, собеседника его замучают… и Сашеньку тоже. А он только оживать начал. Ладно, снимай капельницу и пошли кофе пить.
Телефон, видимо, сунули под матрас, звуки стали совсем глухие, а голоса превратились в бормотание. Я сидел в шоке, в полном ступоре и тихом ужасе, сказанное, явно медсестрами, не сильно желало укладываться в голове, так в шоке и каком-то оцепенении я провалился в сон.
Рабочая неделя началась суматошно, очередная проверка, общий кипиш, нервная суета. В обед я вытянул в кафе своего друга, он травматологом работает, лучший специалист в регионе .
- Скажи мне, Вадик, вот если человек лежит в больнице, известно имя и дата поступления, его можно отыскать?
- Теоретически можно, но таких, как он, может быть много, город у нас не просто миллионник, а двухсполовиной миллионник, и больниц много, вот если бы ещё какую информацию поточнее.
- Ну, вроде как, там травмы были сильно страшные, но сейчас ему лучше, можешь помочь?
- Ну, вообще-то, это врачебная тайна, но я могу по базе пробить, а тебе зачем?
- Ну, мне этот человек очень дорог.
- Если вы знакомы, почему тогда не знаешь, где он?
- Мы знакомы всего неделю, но ни разу не виделись.
- Ну ладно, говори имя и дату, я поищу.
- Зовут Саша, пятого числа привезли, 20 лет… татушка у него на лопатках есть, – Вадик помрачнел, нахмурился, густые брови почти сошлись в одну.
- Зачем тебе этот парень?
- Я же говорю, друг, мы с ним по телефону познакомились, он мне все врет, что работает, а вчера я случайно узнал, что он в больнице, ну что? Поищешь?
- Не надо его искать, это наш пациент.
- Да?
- Да, но только не связывался бы ты с ним, нет, он мальчик, конечно, хороший но…
- Что но?
- Пациента помнишь из 15 палаты?
- Того что сторожат?
- Ага.
- Ну, помню.
- Ну так это его сторожат.
- За что?
- Ни за что, а от кого.
- ???
- У него отец, мировой мужик, копал под наркобаронов, ну и посадил их недавно, ты, наверное, слышал. В общем, не знаю, как там что, но парня похитили, по слухам, у него парень был, сын одного из этих, а он не знал… ну и, когда папашку поймали, он, видать, отомстить решил. Короче, почти неделю Саша просидел в подвале, его не кормили, не поили, хорошо бы только это… вроде как, он сбежал сам, его быстро нашли, моська-то по всему городу была развешана. Мужик какой-то подобрал. Привезли его в больницу, в первую городскую, пока суть да дело, его там убить попытались, но, видать, везучий и живучий, выжил. К нам он в плохом состоянии попал, переломы недельные, раны по всему телу, сотрясение сильное, так по мелочи. На лице порез во всю щеку, тоже недельный… да много ещё чего, что ему на всю жизнь на память останется об этих садистах. Их, кстати, не нашли. Хотя кто знает, может, отец по-тихому их всех порешил, и я его за это не сужу, правильно сделал. Ну и травма психологическая… была, но я не психолог, тут ничего не знаю.