– Есть! – коротко тявкнул второй по величине зверь, и с два десятка зверюг стремительно умчалось в сторону битвы.
– Не останавливаемся! Тихо и уверенно просачиваемся сквозь лагерь! Это не наша война! – увещевал я жену.
На нас обратили внимание, но никто не остановил, не окликнул. Так мы и ушли с поля боя.
Но не далеко...
Минута забега – прочь от сражения – и прямо на нас из-за холмов и лесов выскочил большой отряд волчьих всадников. Орки на варгах. Они шли быстро и молча, без криков и улюлюканий. Построение – свиньёй. Прямо над зеленокожими пролетела летучая мышь и унеслась в сторону холма со штабом.
А мы с Лалвен оказались в чистом поле против накатывающего на нас вала кавалерии. Ситуация – лучше не придумаешь! Бежать – догонят, растопчут. Стоять – просто сметут.
Я загородил собой Лалвен и достал из кобуры пистолет.
Ноги на ширине плеч. «Целься! Пли!»
Пулю за пулей я отправлял навстречу всадником, выцеливая, не торопясь. Пока расстояние ещё позволяло.
Когда обойма опустела, несколько всадников и варгов упали, смешав ряды.
Я вставил новый магазин и... мимо меня просвистел болт. Орки открыли ответный огонь из самострелов.
Всадники стремительно приближались, и я быстро отстрелял вторую обойму. Навскидку.
Что-то тупое больно толкнуло меня в левый бок. Я не упал только потому, что уткнулся спиной в мою принцессу. Кровь хлынула по штанине, пропитывая одежду. Из левого кармана появился свет.
«Какого?» – только и выругался я, сунул в карман руку и извлёк наружу подарок Срунезы.
Оба камня изменились. Изляпанные в крови они предостерегающе светились красным цветом.
«Напои камень кровью и бросай!» – говорил мне подаривший их гном Метно.
Я же не дурак – бросил!
Рвануло – мама не горюй!
Строй разметало, но несколько всадников продолжали нестись в мою сторону.
Прилетело и мне – осколок пробил правое плечо. Пистолет выпал из руки.
Илистри была где-то рядом, ибо зеленоватое свечение уже охватило рану на моём раненом боку – Лалка взывала и исцеляла! Так что про медиков я почти не соврал.
«Не успею! – как-то даже отстранённо, хоть и с толикой досады подумал я. – Это конец!»
Правая рука не слушалась, но я всё равно ей кое-как сгрёб с земли ГШ и левой потянулся за последней обоймой.
После устроенного мной “бадабума” атака волчьих всадников утратила эффект скрытности и внезапности, поэтому:
– Гррра-а-а!!! – заорали несущиеся на меня.
Вот он, ближайший ко мне, искривился в диком угаре клича, а его волчара оскалился, готовый расправиться со мной и без седока.
И смерти ласковый оскал.
И трупы на траве.
Я верю, что я убивал
Для мира на земле.[1]
Уже можно было детально рассмотреть лицо приближающегося первым орка. Немолодой, с пучком грязных волос на голове, шрам на левой скуле, бородавка на носу. Топор в руке и варг между ног.
«Нафиг я с Лалкой вам, морды зелёные, сдался! – подумал я. – Шли бы себе лесом»...
И тут вдруг на ближайшего всадника из-за моей спины спикировала целая стая летучих мышей. За момент до контакта крылатые зверьки подёрнулись рябью и превратились в женщину в чёрном платье с холма. Платье ей абсолютно не мешало, будто его и не существовало вовсе.
Женщина смела орка вместе с варгом. Клубок тел покатился по земле. Но вот из него вырвалась стая летучих мышей и метнулась к следующему всаднику. А на земле остались лежать орк с порванным горлом и варг с распоротым брюхом.
«Настоящая русская женщина! – восхитился я. – Коня на скаку остановит!»
Почему-то меня тогда совершенно не смутили эти её пертурбации с летунами. Да и мир явно был не наш... Что бы тут русским делать? Ну хотя бы мне.
Женщина рвала и кромсала врагов одного за другим. Пока, наконец, орочьи всадники не закончились. Ни топоры, ни болты, ни клыки не нанесли ей ран – так показалось мне.
Когда женщина, роковая во всех смыслах, закончила разбираться с зеленокожими, то обратила своё внимание и на нас с принцессой.
– Свои! – на всякий случай сообщил я и поднял руки вверх.
– Снежка-а-а! – снова прокричал командирский девичий голос позади нас.
Но в этот раз в голосе слышалась отнюдь не уверенность, а тревога, едва ли не отчаяние.
Женщина в чёрном вмиг обратилась в нетопыриную стаю и унеслась в сторону холма. Разве что дуновение ветра прошелестело одно лишь слово: «Эбби».
«Я обернулся посмотреть, не обернулась ли она»... Холм штормило. По нему били молнии, каменный и ледяной град, огненный дождь и даже гигантская ступня ударила с неба.
Защитный купол испещрила сеть крупных трещин, а кое-где осколки уже посыпались вниз.
– Уходим! – поторопил я Лалку и скривился от боли.