- Ай, - дернулась она. – Я щекотки боюсь!
- Чего?
Вот уж какого слова она не знала на иностранных языках – так это «щекотка».
- Не важно, - проворчала Наташа, обнимая Торна. – Просто так не делай.
- Не буду, - пообещал он.
- Странно, - проговорила женщина. – Я все пытаюсь посчитать, сколько я тебя знаю. Получается, что три дня. И мы…
- Просто ты – мое счастье. И то, что я понял это быстро. Прости.
- И когда ты это понял?
- Как только тебя внесли на мой корабль.
- Значит, у тебя было на семь дней больше, чтобы это понять.
- Наташа…
- Ты безумно волнуешь меня, - тихо проговорила женщина. – И я… чувствую, что ожила…
Он провел губами по изгибу ее шеи, нежно прикусил мочку уха. Еще ночью понял, что его женщине это нравится.Едва тренькнул таймер, отсекая еще один час.Претемный нахмурился.
- И тебя уже ждут, - улыбнулась она.
- Два часа уже.
- Надо идти.
Он поднялся.
- Ты прекрасен, - в спину ему сказала женщина.
- А сначала ты все говорила, что мои глаза тебе нравятся.
- Ну… я же не видела всего остального! – рассмеялась она. – Хотя глаза. Они просто завораживают. Но в темных эльфах, как я понимаю, все должно быть прекрасно: и глаза, и не… глаза. И помыслы.
- Это точно! – прокричал он ей уже из ванной сквозь шум включенной воды в душевой кабине.
Лур Ра’хард собрался по-военному быстро. И сразу пошел к двери. Около нее обернулся, посмотрел в синие любимые глаза – и проговорил:
- Если я приближусь к тебе, если поцелую – я вообще сегодня никуда не пойду. Как мне и хочется.
- Иди! – рассмеялась она.
Он вышел, но через мгновение заглянул опять:
- Ты поспишь? Или приказать, чтобы тебе подали завтрак?
- Завтрак.
Ра’хард кивнул – и ушел.
А Наташа задумалась. Вообще, утро имеет такое неприятное свойство: все, что ночью казалось естественным и правильным, сейчас стало…странным.Нет. Наташа далека была от мысли терзаться или жалеть о том, что произошло. Во-первых, ей для этого было слишком хорошо. А во-вторых – это же попросту глупо.Но…у нее было стойкое ощущение того, что она чего-то не понимает. Или не знает. И это мучило ее, зудело изнутри, как обожженная кожа снаружи.В дверь постучали. Но входить, что характерно, не стали.Наташа улыбнулась. Она, кстати, сразу заметила бешеные взгляды, которые Торн кидал на беднягу-лекаря.
- Да, - ответила.
- Прикажете накрыть в покоях? Или, - пауза. – В спальне?
- Давайте в покоях.
Наташе стало интересно: что за покои такие?Привела себя в порядок. Насколько это было возможно при наличии двух пижам юнги. Их меняли каждый день. Стирали, должно быть. Сегодня была очередь бежевенькой. Использовала специальную пену темных эльфов для чистки зубов – безжалостные создания, на самом деле эти темные. Так искренне считала землянка, когда у нее во рту начинало пениться и щекотать травяная субстанция. У нее создавалось ощущение, что еще мгновение, и пена полезет из носа. И даже из ушей.После душа почувствовала себя бодрой и готовой к подвигам. Расчесалась. Гребень, деревянный, с длинными редкими зубцами, Торн выдал ей один из своих.Вообще длинные волосы мешали ей. Очень. Не привычно. Тяжело. И кажешься себе очень-очень беззащитной. Ведь длинные волосы – хороший способ зафиксировать голову.Запретив себе думать о плохом, Наташа вышла из спальни. И попала в большое помещение, которое землянка окрестила холлом.
- Прошу вас, - поклонился ей юнга. И подал ей…тапочки. Мягкие, из кожи, отделанные красиво выложенными завитушками. И – похоже – ее размера.
- Откуда такое чудо?
- Ребята постарались, - смутился юнга. – У нас много умельцев на борту. Вот и подумали – негоже луре босиком. Да и простыть можно.
- Спасибо за заботу. И – передайте благодарность умельцам.
Молодой темный засиял, поклонился. Потом вспомнил, что ему следует проводить женщину к столу. Смутился.
- Прошу, - поклонился он в сторону двери, за которой Наташа никогда не была.
Она кивнула. Ей было любопытно.
Вошли. Наташа огляделась. Здесь царил камень. Стены были отделаны серыми плитами с фиолетовыми прожилками. Большой камин из того же камня с живым огнем. Библиотека в два этажа. На второй, что шел галереей, вела каменная лестница. Один стол в стороне – явно письменный. Другой, круглый, возле камина – обеденный.Красиво. Мрачновато, конечно. Но очень подходит владыке претемному луру Ра’харду
- Нам всем очень неловко от того, что мы не можем принять луру, как положено, - вдруг проговорил темный.