Шум изменился. Это была все та же толпа — огромное скопление народа, возможно, тех же людей, или не людей, на этот раз они кричали, истово, срывая глотки, выжимая из легких остатки воздуха, накаляя себя перед битвой.
Потом пришла она — битва.
Лязг оружия.
Хрипы воинов.
Стоны раненых.
Проклятия умирающих.
Она кипела с боков, спереди, сзади, сверху, снизу, вокруг Дункана.
И все это в отсутствие визуальных образов.
Шум сражения сменился гимном восхваления, вдалеке слышались голоса, смех, ласковые интонации влюбленных.
Звуки мира сменились мольбами о помощи. Истовыми и дежурными.
Осмысленными — сотрясти мир, и навно-детскими — получить игрушку.
Мольбы сменились требованиями, требования — прокленами.
Голоса, голоса, десятки, сотни, тысячи голосов, они звучали отовсюду, червями-паразитами забирались в уши, нос, рот, корнями, пуская ветвистые отростки в самом мозгу.
Не в силах сдерживаться, Дункан закричал — одиночный крик поглотило море многоголосья. Он обхватил голову, закрыл уши, выискивая малейшие щели в преграде пальцев, голоса, теснясь, продолжали вползать внутрь.
Самое страшное — происходило это в абсолютной темноте.
— Здравствуй, Дункан Трегарт, — улыбаясь, произнес тот, что выше. Его напарник, тот, кого Дункан окрестил «маленький» продолжал хмурить буйные заросли бровей.
— Здравствуйте.
В голове водили хороводы тысячи, миллионы вопросов, он ждал этой встречи, готовился, складывая их заранее… губы разлепились и выдали первое, что пришло на ум:
— Откуда вы знаете мое имя?
На этот раз развеселился маленький.
— Ну дает! Все, кто не приходит, задают это вопрос.
— Не смейся, ты сам не лучше.
— Ты-то откуда знаешь, тебя тогда не было.
— Рассказывали.
— Ладно, — маленький повернулся спиной к Дункану, — пошли.
— Куда? — Трегарту внезапно сделалось страшно.
— Хочешь — оставайся.
— Нет, я с вами!
Внезапно — все кончилось.
Звуки ушли.
Все.
Трегарта вновь опутала безголосая темнота.
Кажется… повеяло ветерком.
Показалось.
Откуда в промежутке ветер?
Появился… запах, запах луговых трав, распустившихся цветов, запах леса, весеннего леса, пробуждающейся природы.
До полного комплекта недоставало шелеста листвы. Словно выговорившись всласть, темнота не рождала ни одного звука.
Цветы, зелень сменились запахами залежавшегося дерева, прелых листьев, потянуло сыростью, плесенью.
Потом, без перерыва, накатила волна зловония — тухлые яйца, гниение плоти, кислые овощи.
Подобно звукам, они полезли в уши, нос, рот, намереваясь проникнуть внутрь.
Дункан закричал, точнее, хотел закричать, и понял, что не может сделать вдоха. Он задыхался, легкие, тело молили о глотке воздуха, но расправить легкие, самому, добровольно втянуть это в себя, казалось немыслимым. Более чем немыслимым — невозможным.
Вопросы — сотни, тысячи вопросов, вспомнив о своем существовании, вновь хлынули в мозг.
— Это Эталонный Мир? — Трегарт обращался к высокому, тот казался… добрее, в отличие от маленького, который постоянно хмурился.
— Ну да, а еще — первая планета и мир-прародитель и Заморье, как ее называют эльвы.
Они летели над поверхностью, внизу, насколько хватал взор, простиралась каменистая пустыня.
Пейзаж, мягко говоря, не впечатлял.
— Значит, первая планета, от которой произошли остальные миры.
— Первая — не первая, произошли — не произошли, откуда мы знаем!
— То есть как? — опешил Трегарт.
Само собой подразумевалось — в конце пути он получит ответы на все вопросы, и от кого же получать эти самые ответы, как не от жителей Эталонного Мира.
— А вот так! — вновь ответил маленький.
— Но Камни, Камни Перемещения, они-то здесь есть?
— Конечно…
Дункан выдохнул — хоть в чем-то предания не врали.
— … да вон, выбирай любой, — маленький указал вниз.
До рези в глазах, Дункан впился в проплывающий ландшафт — все та же пустыня — земля, усеянная камнями.
Камнями!
Нет, не может быть!
А где же знакомая структура, блеск…