Ильза не удостоила вниманием его цирковое искусство. С каменным лицом не жуя заглатывала пирожки, стремясь поскорей расправиться с ненавистным угощением.
Подчёркиваю: трапеза проходила в тёплой, дружеской обстановке.
— Давай приступать к переговорам, — опять первой начала торговка.
— Валяй, — дёрнул плечом мясник, — ежели тебе так приспичило.
— Исходный — и он же заключительный — пункт переговоров — один-единственный: кран — наш.
Мясник уставился в пространство, словно про себя взвешивая услышанное, а затем принял решение:
— По-моему, основой переговоров может служить один-единственный принцип: кран остаётся за нами.
— Значит, мы зашли в тупик.
— Верно. Куда зашли, там и находимся. В тупике.
Договаривающиеся стороны умолкли, готовясь к третьему раунду, каковой и начался вскоре, причём на самом высоком уровне.
— Если вы не пойдёте на уступки, мы пустим в ход молоконасос.
— Если вы не уступите, мы применим костемёт.
— Тогда всем нам крышка.
— Крышка, да ещё и закрытая наглухо.
— Похоже, этого не избежать… если мясники не опомнятся.
— Если в торговках не возобладает здравый смысл.
С мудрой прозорливостью, в полном согласии оба кивали головой, тем самым принимая — и даже одобряя — факт неизбежной гибели.
— Лично я сделала всё, что могла, — подвела итог Кочерыжка.
— Я тоже сделал всё от меня зависящее, — поддакнул мясник.
Взаимопонимание было достигнуто. Завершился третий этап переговоров.
— Вынуждена распрощаться, — сказала торговка, — надо проследить за бригадой, что будет обслуживать молоконасос.
— А я должен заняться костемётом.
— Ох-хо-хо, — вздохнула Кочерыжка, — снизу молоко, сверху кости…
— Что поделаешь? — сокрушённо покачал головой Мясной Соус.
С тем оба повернулись друг к другу спинами. Жребий брошен, участь рынка решена.
— У меня есть предложение, — раздался чей-то голос.
Договаривающиеся стороны вздрогнули и обернулись.
На столе стоял профессор Минорка, позади него тётушка Тереза в лиловой, как аббатская мантия, шляпе, Дорка с флейтой и добрая фея с нервным тиком на глазу.
— Это чучело сбежало из-под прицела моего расстрельного взвода! — рванулась Кочерыжка к профессору.
— Этот подрывной элемент пытался подорвать боевой дух моих мясников! — замахнулся для удара Мясной Соус.
— Стойте! — собрал всё своё мужество профессор Минорка, стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе. — Я прибыл к вам в качестве посланца мира, и моя персона неприкосновенна. — Он строго стукнул когтями по столу. — Прошу внимания! Смысл моего предложения вкратце сводится к следующему. — Он сделал глубокий вдох, вскинул голову и с трогательной радостью продолжил: — Надо поделить кран между обоими лагерями. Один день краном пользуются мясники, другой день — торговки. А молоконасос и костемёт зарыть поглубже, как топор войны. Что скажете? — Фёдор торжествующе огляделся вокруг с гордостью изобретателя пороха.
— Вздор, — отмахнулась торговка, — дохлый номер.
— Этот номер не пройдёт, — поддержал её мясник. — И вообще, чего ты лезешь не в своё дело, которое мы к тому же детально обсудили и пришли к обоюдному согласию.
Ильза Кочерыжка и Мясной Соус обменялись дружескими улыбками.
— Как это… как это… — захлёбывался в отчаянии профессор. — Прошу, умоляю зарыть оружие массового уничтожения.
— Слишком хлопотно, — не соглашался мясник.
— Да и времени отняло бы немало, — поддержала его Ильза.
Они вновь развернулись спиной друг к другу.
— Прикажете понять вас так, что моё предложение провалилось? — профессор готов был расплакаться.
— Так, именно так, — главари даже не обернулись.
— Всё погибло, — простонал вконец сражённый Минорка.
А заклятые недруги, совместными усилиями отведя неожиданную напасть, с чистой совестью и в полном взаимопонимании отправились к своим молоконасосам и костемётам. Вернее, хотели отправиться, однако не сделали ни шагу. Некая сверхъестественная сила удержала их. Силу воплощала в себе тётушка Тереза: схватив за шею правой рукой Ильзу, а левой — мясника, она принялась безжалостно трясти их. Главарям и пикнуть не удавалось. На груди Мясного Соуса колыхалась Крестцовая Кость, позвякивал кочерыжкин Орден Мухобойки, но сами обладатели высших наград молчали как жареные караси. Чего нельзя было сказать о тётушке Терезе.