Но когда Волог с ворчливой нежностью представлял дочь Сьонед в первое утро Риаллы, на Аласен не было лица. Щеки ее были мертвенно-бледными, глаза обведены темными кругами, а губы искажены страдальческой гримасой. Сьонед понимала, что все это вызвано отнюдь не трепетом перед верховной принцессой. Невозможно было не узнать признаки продолжительной морской болезни.
- Похоже, путешествие из Кирста не доставило тебе особой радости, лукаво заметила она. - Волог, кажется, кровь нашей бабушки в твоем роду еще не перевелась!
- У меня нет дара фарадима, ваше высочество, - быстро сказала Аласен, и от этой прямоты у Сьонед взлетели вверх брови. - От морской болезни страдают не только "Гонцы Солнца".
Волог пожал плечами.
- Разберемся позже, Сьонед. Думаю, тебе в любом случае будет приятно с ней познакомиться.
Сьонед правильно поняла намек: она должна разобраться, в самом ли деле у Аласен есть дар. На губах у нее вертелся вопрос, почему в таком случае Волог давно не отправил девочку к Андраде, но полный любви взгляд, которым он смотрел на дочь, объяснил все без слов. Аласен не нуждалась в этом, а отец не мог заставить себя отправить девушку на испытание против ее воли. Следовательно, оставалось обратиться только к Сьонед.
- Конечно, я рада с ней познакомиться, - улыбаясь, сказала она. - Если ты уже сносно себя чувствуешь и у тебя нет никаких других дел, не составишь ли мне компанию? Сегодня я собиралась на ярмарку. Муж запрещает мне покупать подарки сыну, чтобы не разбаловать его, но я и не собираюсь его слушаться.
Волог гулко расхохотался.
- Права матери важнее приказаний мужа, и это правильно! Богине ведомо, что мы с женой бессовестно баловали Аласен!
- Отец Рохана однажды сказал ему, что отцы должны позволять дочерям все; приучать женщин к дисциплине - это долг мужей. - Сьонед тихонько рассмеялась, но от ее внимания не ускользнуло, что при упоминании о мужьях губы Аласен сжались. - Не могу сказать, что принц Зехава сам следовал своему совету, потому что он баловал и дочь, и жену до самой своей смерти. Может быть, поэтому Рохан и не поверил ему! - Она обернулась к девушке. Ну как, Аласен, пойдешь со мной на ярмарку?
Поняв, что над ней подшучивают, девушка успокоилась и подарила Сьонед прелестную улыбку.
- Я с радостью присоединюсь к вам, ваше высочество. Сьонед взяла Аласен за руку.
- Если тебе еще трудно называть меня по имени, то говори просто "кузина". Слава Богине, в данном случае это святая правда, не в пример большинству других, к которым я вынуждена так обращаться по этикету. - Она сморщила нос, и Аласен снова улыбнулась.
- Я понимаю, что вы имеете в виду. Каждый раз, когда мне приходится называть так принца Кабара, я напоминаю себе: какое счастье, что это неправда. - Наш дорогой гиладский кузен чересчур высокого о себе мнения, да?
- Он напыщен, нагл и совершенно невыносим, - сердито выпалила Аласен и вдруг вспыхнула. - Отец прав: меня так разбаловали, что я забываю говорить о других принцах с должным уважением.
- Говорить можно одно, а чувствовать совсем другое. Мы родня, Аласен, так что при мне можешь говорить все, что захочешь. - Сьонед подмигнула ей. - Богиня свидетельница, я всю жизнь так и поступаю!
Обе женщины были одеты по-будничному, и когда они присоединились к толпе, спешившей через мост, никто не отличил их от горожанок, торопившихся на ярмарку. О чинах и привилегиях в этот день никто не вспоминал; слава Богине, хоть раз в году можно было отдохнуть от соблюдения строгого этикета. Продавцы не жалели титулов, обращаясь ко всем одинаково - от служанок до блистательных принцесс, причем титул был тем громче, чем красивее была женщина. Однако все мужчины - что лорд, что конюх - на ярмарке именовались одинаково: "ваше превосходительство". Неписаный обычай диктовал всем приходить в простой одежде и не козырять чинами.
Однако рыже-золотистые волосы Сьонед были слишком хорошо известны, хотя огромный изумруд, с которым она не расставалась, был скрыт тонкой кожаной перчаткой. На почтительные поклоны она отвечала улыбками и кивками, что приводило только к новым почестям. Она вежливо отказалась пройти в голову толпы, ожидавшей, когда ее пустят на мост; тем не менее ей тут же освободили проход. Когда принцессы оказались на другом берегу реки, купцы бросали ради них других покупателей. Если этого не делали, она безропотно отходила в сторону, однако вскоре всю ярмарку облетела весть, что здесь сама верховная принцесса, которая не желает, чтобы ее узнали. Мало-помалу шумиха улеглась, и Сьонед смогла всерьез приступить к покупкам.
- Вас всегда так встречают?
- Да, на первых порах. Давно прошли те времена, когда мне удавалось оставаться неузнанной. Ты ведь впервые на Риалле, верно?
- Да, и мне здесь очень нравится! Конечно, я ездила в Порт Адни на тамошний рынок, но он не идет с этим ни в какое сравнение! - Она обвела рукой веселую суматоху вокруг палаток купцов, толпы покупателей, оруженосцев и пажей, бегущих с поручениями, подмастерьев, подтаскивающих новые товары взамен раскупленных... Ярмарка пестрела цветными навесами, всюду стоял шум и царило праздничное настроение, а в дальнем конце огромного поля находились загоны, благоухавшие крепким запахом овец, коз, коров и лосят. Их блеяние и мычание было почти таким же громким, как многоголосый говор заключавших сделки. Обе принцессы отправились посмотреть на животных.
- Посмотри-ка на этого теленка с белой звездочкой, - сказала Сьонед. Когда он вырастет, то превратится в чудовищного быка и станет отцом многочисленного потомства, похожего на него как две капли воды.
- Откуда вы знаете такие вещи?
- Я выросла в поместье, а не во дворце, - улыбнулась Сьонед. - Этот малыш - потомок той породы, за которой я ухаживала, когда была девочкой. Эта кровь так же узнаваема, как кровь знаменитых жеребцов лорда Чейналя. Словно поняв, что речь идет о нем, теленок шустро подбежал к ограде и понюхал протянутую руку Сьонед. - Ты принесешь Давви хороший барыш, маленький.
- С какой стати принцу интересоваться скотом? - удивилась Аласен.
- Принцу должно быть дело до всего происходящего, что бы это ни было. Разведение породистого скота - конек принцессы Пандсалы. Ей пришло в голову, что скрещивание лучших пород, имеющихся в каждой стране, может сильно улучшить стадо. А заодно и поднять цены на скот, - хихикнув, добавила она. - Может быть, разведение породистых коров не такое благородное дело, как разведение лошадей, но куда более практичное.