- А с чего ты взял, что я говорю о нём? - усмешка отца снова выбила Байо из колеи. - Что, сынок, не хватает ума додуматься?
- Ты можешь говорить нормально? А не загадками?
- Я тебе начинал рассказывать одну увлекательную байку про его отца, помнишь?
- Помню, - фыркнул Байо. - И что же дальше?
- Так вот, по одной из версий - его отец имеет большое влияние на криминальный мир. Не только во Франции.
Байо лишь закатил глаза.
- Напрасно ты так спокоен, сынок, - сказал с явной угрозой отец, и Франсуа подавился воздухом. - Есть слушок, что он направляется сюда. В Париж. Чтобы взять то, что считает, по праву, принадлежит ему. Теперь дошло?
- Смешно. Очень даже смешно. - Байо растянул губы в улыбке. - Такой дури я давно не слышал. Пап, ты где травку берешь? Мне оставишь?
- Иронизируй сколько влезет...
- Нет, ты серьезно? - опять расхохотался Байо. - Черт! Ну, прости - я просто не могу понять: я здесь при чем? Или ты? Может, ты хочешь примазаться к уголовникам?
- Не называй их таким низким словом!
- Ох, простите любезно! - закипел Байо. - Ты башкой поехал, а я должен слова выбирать?! Уволь нахер!
- Тебе лучше держаться за работу, сын, - изрёк пророческим тоном отец, и Франсуа вскочил. Нервы были ни к черту. А тут такие новости. - Иначе, тебе могут быстро найти замену. Я договорюсь. Да?
- Пошел ты! Выметайся из моего кабинета!
- Бояться - это нормально...
- Иди башку проверь!
- Ты мне не веришь?
- А как ты сам думаешь? А? Я сказал - башку лучше проверь! У тебя маразм! - Франсуа выталкивал отца из кабинета.
- Скоро нас всех проверят. И тут уж никакие полиграфы не справятся - либо правда, либо - смерть.
- Ага, смерть. Тебе точно можно место на кладбище уже искать! Старый идиот!
- Что я? - усмехался старик. - Мне можно. А вот тебе... жить ещё.
- Спасибо за предсказание, блядь!
- Франс, послушай меня: всё станет очень серьёзно. Уже скоро. Я хочу, чтоб ты пообещал мне кое-что...
У Байо всё внутри свернулось в тугой клубок. И желудок подкатил к самому горлу. Он никогда ещё не был так напуган.
- Ради своих детей, которых ты мне показывал... ради них, я прошу тебя - не делай глупостей. Слышишь? Только не делай глупостей.
- О каких же глупостях ты говоришь? - спросил Байо, чувствуя, как по лбу скатывается холодный пот. - Папа?
- Ты и сам всё знаешь...
- Что я знаю?!
- Мы поговорим ещё. Когда ты будешь готов.
Глава 5. О повышении градуса и способах убаюкать Эго (Колетт и Антуан)
Растворяя свет в ночи, Говори со мной, не молчи, Окрыляешь только ты. Только ты мне нужен один. Оставляешь мне мечты - Воплоти все мои сны, За тобой рискну идти Я по краю лезвия любви... Рисковать не вредно нам, Верю лишь твоим словам, Я нужна твоим губам - Чтобы в них согреться. Параллели не про нас - Пересек меня не раз, Мы исчезнем, как мираж, Обнажая сердце. (Ю. Караулова)
Болезнь Колетт протекала по всем обычным своим стадиям: сперва была только температура, потом к ней прибавилась заложенность носа, кашель и ужасная слабость. И напрасно Тату надеялась, что уже на следующий день будет порхать. Потому что, на следующий день стало хуже: температура поднималась по нескольку раз за короткий период, порой доходя до критических отметок.
Антуан не раз порывался вызвать врача, но Колетт просила не делать этого - боялась, что её увезут в больницу. А она, по её словам, только-только начал отходить от прежнего «заточения». На самом деле, для Колетт больница была тем самым кошмарным местом, которого сторонятся - она рассказала Эго историю из детства, когда её, маленькую, с ветрянкой родители вынуждены были отправить в инфекционное отделение, а самих их пускали не часто.
Всё, что оставалось Эго - это пичкать её лекарствами и ждать улучшения. Конечно, он не одобрял такого подхода, но спорить с Колетт, которая неожиданно слегла, он не мог.
Ему раньше частенько казалось, что больные люди склонны чуть переигрывать и выпрашивать себе заботу, и внимание. Антуан, хоть и не хотел, но порой вспоминал, что когда Люси, - а такое пару раз было, - температурила, то он, Эго, буквально сходил с ума. Она вела себя отвратительно: ныла без видимых причин, буквально привязывала его к спинке своей кровати и просила развлекать её историями. Она так выводила его, что Эго было влом даже банально чашку чая ей принести. Не говоря о том, чтобы волноваться. Отдувался Розенкранц. Конечно, и ему доставалось. Кончалось всё тем, что Эго просто покупал все возможные лекарства и вываливал эту гору на Люси, а сам срочно запирался в кабинете. И срабатывало: когда той становилось невмоготу от скуки, она прекрасно сама справлялась. Почему? Стонать на ухо было некому. Вот и весь ответ.