Только ноздри Де-Троя дернулись в раздражении. Сам он молчал. И смотрел чуть наискось. Большего показать было опасно - Клаус умел затылком чувствовать. Одно неверное слово могло стоить чьей-то жизни. Некогда большой обставленный по последнему слову техники гараж теперь служил им всем «хатой», - да, именно так сказали бы его немногочисленные подневольные, - Де-Трой только усмехнулся.
- Я не хочу оставлять её здесь, - сказал наконец Макс. - Надо будет переправить домой.
Клаус прищурился и сделал ещё один шаг по направлению к Максу.
- Ты забыл, что у тебя больше нет дома, а?
- Я выкуплю отцовский особняк в Монако и свалю туда.
- Сперва мы завершим работу, - Клаус собственнически подошёл к столу, на котором лежала драгоценная посылка. - А это...
Он вдруг взялся за картину, - Макс едва инфаркт не схватил, видя, как небрежно верзила обращается с таким дорогим шедевром, - и содрал пленку, бросая её на пол.
- ... пока побудет здесь. Под моим присмотром. Понял?
- Ты забываешься!
- Как ты сказал? - Клаус подцепил пальцем тонкую золотую цепочку, висящую на шее Макса и потянул его на себя. - Думаешь, что уже вырос? Мальчик?
Послышались смешки. В самом воздухе повисла напряженная пауза. Рослая фигура Клауса заслоняла весь свет, льющийся с потолка. Макс Де-Трой много раз задавался вопросом: а когда же человек вырастает? Становится по-настоящему взрослым? Когда самостоятельно принимает решения? Или, когда умирает его единственный родственник, имеющий хоть какое-то влияние на тех, кто остаётся рядом? Или, когда осознаёт, что вляпаться в дерьмо куда проще, чем потом отмыться? Макс не мог точно ответить, но знал - даже если он перечислит Клаусу все варианты, и там, среди них, окажется верный, тот все равно посмеется. Посмеётся ему в лицо.
- Ты лучше воду не мути - и так намутим, - Клаус отпустил Макса. И вернул картину на столешницу. - Пора бы обсудить детали нашей сделки. Слышь?
Когда пауза затянулась, Макс почувствовал, как его толкнули в плечо. Руки у Клауса были весьма и весьма сильными. Казалось, он в одиночку мог утянуть за собой «Камаз». А постоянные тренировки только усиливали его «ореол» неуязвимости. Как и полагается телохранителю, Клаус много времени тратил на поддержание формы. Физической. А вот читал он в последний раз - Макс не мог вспомнить, когда бы видел, чтоб его телохранитель интересовался хоть чем ещё, кроме боксерских навыков.
- Я уже сказал тебе, - Максу пришлось чуть повысить голос, - я не буду ничего обсуждать. Ты меня с этой ёбаной грязью не смешивай. Ты накосячил - сам отвечать будешь. И мне плевать на то, что ты...
Клаус не стал дослушивать - ударил по лицу. Довольно сильно. Так, что Макса отбросило к столу. Он влетел в него, ударившись спиной, и съехал на пол. Клаус невозмутимо вытер кулак об себя и наклонился.
- Так. Сопляк. Запоминай. Не смей. Никогда. Со мной. Так. Разговаривать, - каждое слово заставило Макса болезненно скривиться и дёргаться, будто он был куклой на выручках. - Иначе я, блядь, из тебя шаурму сделаю. Голыми руками.
Макс отчетливо почувствовал, что из носа капает кровь. Густая и вязкая, она стекает по губам. Тонкими струйками. На подбородок. Перед глазами у него потемнело. Всё, что он различал, - это силуэты стоящих позади Клауса ищеек. Людей, которые были готовы на всё ради денег и благополучия «большого босса». То есть - его отца. Того они признавали. И поклонялись. Но будут ли признавать его, Макса? Да, этот «титул», что теперь приходилось носить Де-Трою, был ему великоват. И это ещё мягко сказано - Макс пугался даже элементарных обязанностей криминального авторитета, не говоря уже о чем-то большем.
- Че ты, бля, такой задохлик-то?! - Клаус рывком поднял Макса на ноги. - Приди в себя!
- Да куда ему в мясорубку соваться - прихлопнут и не заметят! - кто-то высказался весьма нелестно. - Слышь, Клаус, может, ну его нахер? Давай сами выбираться?
- Не, мы заодно, - Клаус попытался даже улыбнуться, но от этого у Макса едва завтрак наружу не полез. - Мы в одной связке. Своих не бросаем. Не боись - прорвемся. Да?
Макс очень смутно знал, что в Париж потянулись другие любители власти. Из других городов и даже - стран. После смерти Звездочёта стало совсем неспокойно. Каждый день Клаус с кем-то созванивался и получал отчёт о том, «кто и сколько потерял» в очередной разборке. Счёт велся на десятки людских жизней. Максу, который и близко не участвовал в подобном, становилось страшно. На самом деле - до ужаса страшно. С каждым днем их «клан» всё больше притесняли. Грозясь и вовсе выпихнуть с когда-то занятой его отцом высоты.
- Пора взрослеть, Максик. - Клаус похлопал его по щекам. - Чё ты пялишься - зенки поломаешь. Не боись, сказал - прорвемся. Я тебе помогу.