- Да уж, блядь, а если нас с таким вождем, сука, в первом замесе сольют?! - голос одного из подельников был слабеньким и писклявым - Макс только поморщился. - Клаус, может, ты возьмешь командование на себя?
Макс заметил, как сразу приосанился Клаус. Ему явно льстило внимание со стороны других. Пониже его ростом и послабее - иначе он бы и не пикнул. Макс успел неплохо изучить психологию Клауса: тот всегда держался возле слабых. Потому, что сам считал себя сильным. И давил тем, что может легко кого-нибудь отправить на тот свет, скажем, неосторожным пинком.
- Ещё чего, - а ну молчать, сявки! - Максу пришлось пустить вход свою свою силу воли. И все свои знания, чтобы хоть как-то, но поставить себя среди этих недоумков. - Никто не рыпается, пока я не скажу! И если этому имбецилу-Клаусу надоело жить, то пусть хоть сейчас валит стреляться с расстояния пяти, нахуй, шагов... я сказал - закрыли тему! Никто никуда не идет! Никаких разборок! Плевать мне на них! И на вас, придурки!
Макс увидел, когда закончил тираду, как выкатились глазищи у Клауса. И как остальные тихой сапой начали отходить. Драки было не избежать. Клаус выглядел как разъярённый бык. Но Де-Трой решил не отступать - всё же его слово скоро должно стать для них «законом». Пусть не сразу, но должно.
- Из-за тебя, малолетки, мы потеряем всё, что нажил твой отец!
- Из-за меня, блядь?! - рявкнул Макс, теперь сам подаваясь к Клаусу. - Повтори!
Макс протёр запотевшее и довольно грязное зеркало. Нос всё ещё смотрелся отстойно. Распухло пол-лица. Вот тебе и «решил себя поставить». В первые минуты, после того, как он увидел себя в отражении, у него появилось стойкое впечатление что это - сон. Что ему снится кошмар. Один из тех, когда он в детстве просыпался в поту. Да, если и была проблема у Максимилиана Де-Троя, супер-упакованного мальчика, который с пелёнок привык к роскоши, - то это были как раз кошмары. Правда, его родители, которые быстро поняли, что не видать им счастливой семейной жизни, никак не реагировали на его просьбы отвести его к какому-нибудь врачу, - тогда Макс ещё не знал, что все врачи в этом городе куплены его отцом, - и узнать, что же с ним творится.
Родительскую заботу Максу с ранних лет заменяли деньги. Всё те же деньги. И хоть отец, худо-бедно, пытался наставлять его на путь «истинный», то вот мать предпочла свалить с любовником в штаты. Потом, когда она вернулась, развелась с отцом, и они жили отдельно. Каждый - в огромном особняке. Макс в своём, а отец - в другом...
А потом Макс узнал, что его мать вовсе не мать. А так - донор. Инкубатор, где он рос и набирался сил. Макс Де-Трой узнал незадолго до своего восемнадцатилетия, что его матери никогда не существовало. Была лишь оплодотворенная его отцом яйцеклетка. И суррогатная мамаша. Которая на удивление долго продержалась «в седле». Конечно, Макс никому об этом не рассказывал. И если спрашивали - отшучивался. Они вполне могли изобразить нужные обществу эмоции, к примеру, на светских мероприятиях. Но Макс быстро перестал появляться на «благотворительных вечерах папочки», когда узнал, чем тот на самом деле занимается.
Нельзя было сказать, что Макс Де-Трой хотел отойти от этого богатого мира. Нет, он любил себя таким, какой он был - любил, когда к нему липли и не скрывали того, что это из-за денег.
Однако всё изменилось в один день - когда он случайно познакомился в парке с довольно забитым, тихим рыжим парнем, катающимся на роликах. Тогда Макс был взбешен очередной ссорой с отцом и хотел простого человеческого общения. Альфредо Лингвини, на удивление, смог поднять его настроение. Они начали общаться. Пару раз выбирались на территорию Де-Троя. С кучей доступных девочек, выпивки, наркотиков. Правда, Альфредо там не нравилось, потому дальше они просиживали вечерами у него в халупе за игрой в шахматы или пили растворимый кофе, а порой - обжирались чипсами под кино, что транслировали каждые выходные бесплатно в старом кинотеатре.
И вот получилось так, что «золотой» Макс вдруг захотел стать обычным. С отцом он поговорил, но тот лишь покрутил у виска и заявил, что отбирает у него особняк. Де-Трой из упрямства не остановился, и пошёл работать официантом в «Рататуй», где у Альфредо Лингвини были «наведены мосты» с законным владельцем - Антуаном Эго. Всё, что знал тогда Макс об Эго, только то, что писали в газетках - «напыщенный маразматик, лишившийся авторитета и уважения после того, как назвал «величайшим шеф-проваром Франции» облезлую крысу». Отец, свихнувшийся перед смертью и взбесившийся, явно не на пустом месте, приставил к нему, к Максу, Клауса.