Сильвия казалась кроткой и покорной, но было что-то в линии ее рта и подбородка, наводившее на мысль о притворстве, и я подумала, что смиренность улетучится, как только уйдет ее мама.
— Полагаю, пастор попросит, чтобы Сильвия могла заниматься музыкой с девочками Стейси.
— А сама Сильвия хочет заниматься музыкой? — Я улыбнулась, видя, как Сильвия смотрит на мать.
— Она захочет, — сказала женщина твердо.
Сильвия робко улыбнулась и перебросила косу с правого плеча на спину. Я заметила лопатообразные пальцы, неподходящие для пианистки, и даже представила, как ужасно она играет.
— Я так рада, что вы не из этих, археологов. Я была категорически против того, чтобы пускать их в Ловат-Стейси.
— Вам не нравятся такие открытия?
— Открытия! — фыркнула она. — Что пользы в их открытиях? Если бы нам хоть на секунду пришло в голову, что за штуки там могут находиться, им не удалось бы их припрятать, уж будьте уверены!
Эта потрясающая логика была мне совершенно недоступна, но напористая собеседница явно ждала ответа, а вступать с ней в спор мне не хотелось, потому что я надеялась услышать от нее кое-что о Ловат-Стейси. Поэтому я лишь мило улыбнулась, мысленно извинившись перед родителями и Ромой.
— Они туда понаехали, перерыли там все… Боже святый, нельзя ведь было шагу ступить, не наткнувшись на кого-нибудь из них. Какие-то ведра, лопаты… перекопали всю землю, почти разрушили несколько акров парка. А для чего, я вас спрашиваю? Чтобы обнаружить эти древнеримские штуки! Да их по всей стране сколько хочешь поверху валяется. Я так и сказала пастору: “Они нам здесь не нужны”. Тем более, что некоторые из них вообще странно кончили… а может, и нет. Кто что говорит. Одна пропала.
По спине у меня побежали мурашки, и я почувствовала, что вот-вот выдам себя, а этого допустить нельзя. Я быстро сказала:
— Пропала?
— Да-да. Все очень странно. Еще утром она была там, а вечером ее уже нигде не могли найти. Исчезла в течение дня.
— Куда же она делась?
— Как раз это многие и хотели бы знать. Ее звали… Как, бишь, ее звали, Сильвия?
Лопатообразные пальцы Сильвии с обгрызенными ногтями сжались в кулаки, выдавая напряжение, и на мгновение я подумала: она нервничает, потому что знает что-то об исчезновении Ромы, но потом поняла, дочка просто боится матери, особенно когда та задает вопрос, на который она не может ответить.
Но она ответила:
— Ее звали мисс Брендон… Мисс Рома Брендон.
Женщина кивнула.
— Да-да. Одна из этих неженственных женщин. — Ее передернуло. — Рыться в земле! Копаться! Я бы сказала, что это противоестественно для женщины. Похоже, Бог покарал ее за вмешательство. Некоторые говорят, так оно и есть. Конечно, это всего лишь суеверие. В общем, что бы там ни случилось, но случилось из-за того, что она вмешалась. Бог ее наказал. Думаю, это послужит другим хорошим уроком.
— Но теперь-то они уехали? — спросила я.
— Да, конечно. Они уже и так собирались уезжать, когда это произошло, но начавшийся переполох задержал их. А я считаю, она пошла купаться и ее унесло течением. Купаться! Какая неосмотрительность! Ведь легко может унести в море. Это — наказание Божье. Следует быть более осторожными. Впрочем, местные жители скажут вам, что это была своего рода месть одного из этих римских богов или кого-то там еще, кто не любит, когда лезут в его жилище. Они-то якобы и наслали наказание. Мы с пастором пытались внушить им, что это чепуха, но, с другой стороны, наказание-то справедливое.
— А вы когда-нибудь встречались с ней… этой… исчезнувшей?
— Встречалась ли я с ней? О нет. Мы с такими людьми не общаемся, хотя к некоторым из них довольно дружелюбно относились в доме. Сэр Вильям несколько эксцентричен. Видите ли, семья у них большая, и мы, разумеется, дружим. Люди нашего круга должны держаться вместе, да еще из-за девочек мы часто встречаемся. Да, кстати, я ведь так и не спросила, как вас зовут?
— Каролина Верлен. Миссис Верлен.
Я с беспокойством наблюдала за ней, опасаясь, не свяжет ли она мое имя с Ромой. Хотя Эсси заверяла меня, будто сэр Вильям не знает, что я сестра Ромы, но ее исчезновение наделало слишком много шуму. В конце концов, он знаменит, а Рома была свояченицей Пьетро, и это могло стать известно. Я чувствовала себя смущенной до ужаса, но беспокоилась напрасно: мое имя ничего не говорило жене пастора.
— Да, я слышала, что вы вдова, — сказала она. — Честно говоря, я считала вас старше.
— Я овдовела меньше года назад.