— О, Ловат-Стейси! — воскликнула Рома. — Благодарение Богу, они не построили этот дом прямо над виллой.
— А что эти Стейси, — спросила я, — они живут в этом доме?
— О да.
— Хотела бы я знать хоть что-нибудь о людях, которые могут жить в подобном доме.
— Я общалась с сэром Вильямом, стариком. Он — владетельный лорд, только он мог дать нам разрешение.
Милая моя Рома. Ничего я от нее не узнаю. Она видит жизнь только через призму своей археологии.
Но я нашла Эсси Элджин.
Когда еще только я начинала заниматься музыкой, меня послали в музыкальную школу, где одной из моих преподавательниц была мисс Элджин. Прогуливаясь по городку Ловат-Милл, находившемуся в миле или около того от раскопок, я встретила Эсси на Верхней улице. Некоторое время мы смотрели друг на друга в замешательстве, а затем она произнесла с обычным своим шотландским акцентом:
— А ведь это ты, малышка Каролина.
— Я уже не малышка, — ответила я. — А вы, конечно, мисс Элджин.
— И что же ты здесь делаешь? — поинтересовалась она.
Я рассказала ей. Она печально покачала головой, когда я упомянула Пьетро.
— Ужасная трагедия, — сказала она. — Я слушала его в Лондоне, в его последний приезд. Специально поехала на концерт. Какой мастер!
Она грустно смотрела. Я знала, она думала обо мне с тем сожалением, с которым учителя обычно думают об учениках, не оправдавших надежд.
— Зайдем в мой домик, — пригласила она. Она произнесла “домок”. — Я поставлю чайник, и мы мило поболтаем.
И я пошла, и она рассказала, что приехала в Ловат-Милл, потому что хотела жить у моря и еще не была готова лишиться своей независимости. У нее была младшая сестра, жившая в трех-четырех милях от Эдинбурга и приглашавшая ее туда жить. Мисс Элджин намеревалась поехать когда-нибудь к сестре, но пока наслаждалась здесь тем, что называла последними годами свободы.
— Преподаете? — спросила я.
Она скорчила гримаску.
— К чему приходят некоторые из нас, дорогая моя? У меня здесь есть свой домик, и это прекрасно. Я иногда даю уроки юным леди в Ловат-Милле. Этого маловато, чтобы жить, но все же немножко больше, чем когда я обучала молодых леди из большого дома.
— Из большого дома? Вы имеете в виду Ловат-Стейси?
— А что ж еще? Это наш единственный большой дом, и, слава милости Божьей, там есть три юных леди, которых нужно обучать музыке.
Эсси Элджин всегда любила посплетничать, и ее не пришлось наводить на разговор. Она понимала, что моя карьера — слишком болезненная тема, и потому с удовольствием принялась болтать о своих ученицах из большого дома.
— Какое место! Могу сказать, там вечно что-то случается. Например, скоро свадьба. Чего очень желает сэр Вильям. Он жаждет видеть этих двоих мужем и женой. Тогда он будет счастлив.
— Каких двоих? — спросила я.
— Мистера Нэйпира и юную Эдит… А она еще возрастом не вышла. Не знаю, есть ли ей семнадцать. Конечно, некоторые в семнадцать уже… Но не Эдит, нет-нет, только не Эдит.
— Эдит — дочь хозяина дома?
— Ну, можно и так сказать. Она не дочь сэру Вильяму. Ой, в этом доме, вообще, все так запутано, что ни одна из молодых леди вроде бы не имеет с ним родственных уз. Сэр Вильям — опекун Эдит. Она живет в доме уже пять лет, с тех пор как потеряла отца. Мать умерла еще раньше, когда она была совсем крошкой. Ее отец был большим другом сэра Вильяма. Он имел обширное поместье по Мейдстонской дороге, но все распродали, когда владелец умер, и деньги перешли к Эдит. Она наследница немалого состояния, вот потому-то… Да, отец назначил сэра Вильяма ее опекуном, и когда умер, она приехала в Ловат-Милл и жила здесь как дочь сэра Вильяма. А теперь он, конечно, вызвал Нэйпира, чтобы тот женился на ней.
— А Нэйпир?