– Такого странного, такого низкого сна я еще не видел никогда! выкликнул халиф. – Я вижу сны. Армии врагов, которые бегут перед моими всадниками. Охота в мрачных ущельях. Диких коз, которых я поражаю меткой, звенящей в воздухе стрелой. Иногда мне снится рай. Но такого странного сна я не видел никогда.
– А я видел его каждый день и всю мою жизнь! – тихо ответил Сефардин. – Во всю мою жизнь я не видел другого сна! И тот, кого я убил, во всю его жизнь не видел другого сна, кроме этого. И никто у нас в долине никогда не видел ничего другого. Нам снится корка грязного хлеба, как тебе победа и рай.
Халиф сидел молча и думал.
– И ты убил в споре своего друга?
– Убил. Да. Если бы он жил, как твои слуги, в Альгамбре, – я лишил бы его радостей жизни. Но он жил в долине, как и я. Я лишил его страданий. Вот все, чего я его лишил.
Халиф все сидел молча и размышлял.
И как тучи собираются на вершине гор, собирались морщины на его челе.
– Закон ждет от тебя слова правосудия! – осмелился прервать молчание халифа евнух-обвинитель. Махоммет взглянул на Сефардина.
– Он ждет, чтобы его также освободили от страданий? Развяжите его и пустите. Пусть живет.
Все кругом не смели верить своим ушам: так ли они слышат?
– Но законы?! – воскликнул евнух. – Но ты, халиф! Но мы! Мы все, обязанные соблюдать законы.
Махоммет с грустной улыбкой посмотрел на его испуганное лицо.
– Мы постараемся, чтобы ему впредь снились сны получше, и чтобы он не грызся, как собака, из-за корки сыра! И он встал в знак того, что суд окончен.
КИТАЙСКАЯ ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
Мандарин Чин-Хо-Зан был премудрым судьею. А так как мудрые судьи редкость в Китае, – то к Чин-Хо-Зану приходили судиться даже из чужих провинций. Сколько ни брал взяток Чин-Хо-Зан, – не это изнуряло старика.
Главное, что повторялось всегда одно и то же. Когда разбиралось уголовное дело, обвиняемый падал в ноги судье и вопил:
– Чин-Хо-Зан, бойся увлеченья! Мое дело гражданское, и уголовного в нем ничего нет. Присуди с меня деньги, если у тебя хватит на это совести, моему обидчику. Но в тюрьму меня сажать не за что. Дело о деньгах! Дело гражданское. И суди меня по законам гражданским, а не по уголовным.
Когда же разбиралось дело гражданское, тогда кидались в ноги оба: и ответчик, и истец. Истец вопил:
– Чин-Хо-Зан, бойся состраданья! Что мне из того, что ты взыщешь с него деньги? Ты в тюрьму его засади! Это дело не гражданское! Каналья не хочет платить того, что должен! Это мошенничество! Это дело уголовное! А ответчик в это время, валяясь в ногах, плакал: Чин-Хо-Зан! Хочешь раз в жизни быть справедливым? Засади в тюрьму бестию, которая требует денег с тех, кто ему не должен! Чистейшее мошенничество! Чин-Хо-Зан! Что из того, если ты в гражданском порядке откажешь ему в иске? В тюрьму его, подлеца! Это дело уголовное!
Это повторялось всю жизнь, – и в конце концов надоело Чин-Хо-Зану. Китайская пословица говорит:
– Девятая тарелка самой вкусной похлебки уже не вкусна.
Так как у Чин-Хо-Зана было два сына, взрослых молодца, – то он призвал их и сказал:
– Довольно вам бить баклуши в Китае. Вот вам денег! Поезжайте в Европу. Есть такая страна. Туда и солнце является с запозданием. Заплатите деньги и учитесь. Там знанием торгуют, как у нас провизией. Стараясь сбыть тухлятину. И есть там, я слышал, две такие науки. Гражданское право и уголовное. Ты изучишь гражданское, а ты уголовное. И вернетесь сюда и расскажете. И буду я знать, наконец, чем отличается гражданское дело от уголовного. Ступайте!
Дети собрались и со многими слезами поехали в Европу. Четыре года пропадали они в Европе. Все ездили с места на место и везде учились. Отец получал письма с самыми странными названиями городов. То «Па-Риж», то «Лон-Дон», то «Ве-На», то «Бер-Лин».
А один раз в заголовке письма было написано: – Moulin-Rouge[35].
Каждое письмо заканчивалось словами:
– Варвары жадны. Знание сладко. А посему пришли нам еще денег.
Наконец, это надоело старику. Однажды, получа такое письмо, он не послал денег.
И через тридцать дней и ночей сыновья вернулись. Вернулись худые, тощие, со впалыми глазами, едва стоя на дрожащих ногах.
– Хочу думать, что это от наук! – сказал Чин-Хо-Зан и велел сыновьям:
– Рассказывайте мне все, чему вы выучились в далекой стране, куда даже солнце доходит с опозданием. Сначала ты, мой старший сын, расскажи мне, что такое гражданское дело, а потом ты, мой младший, расскажи мне об уголовном. Чтоб знал я, старик, как разбираться мне в делах тяжущихся.