«Неизменное стремление ассирийских царей снова организовать свою власть над этими захваченными районами остается проблемой, — писал один из крупнейших ученых-ассириологов XX века А. Лео Оппенхейм. — В небольшой группе ассирийцев, вероятно уроженцев Ашшура, по-видимому, существовало страстное убеждение, что их долг снова воссоединить страну, увеличить эффективность этого соединения и расширить его основу. Это постоянное и яростное стремление к расширению не следует, однако, рассматривать как первичный импульс. Часто оно было следствием все усиливающегося разорения родины и старых провинций. Необходимость расширения свидетельствует о слабости системы. Тот факт, что истощенную страну каждый раз стремились восстановить, свидетельствует о наличии там идеологических, т. е. религиозных корней, и нам следует искать учреждение, которое было способно пережить все повороты событий. Эти поиски приводят нас к святилищу бога Ашшура…»[3]
Первый известный царь Ассирии Шамши-Адад I (ок. 1813–1781 гг. до н. э.), по многим свидетельствам, был чужестранным завоевателем, который захватил Ашшур и попытался создать свое государство в Верхней Месопотамии. Древнее святилище бога Ашшура стало тем самым ядром, из которого выросла первая столица Ассирии. Ашшур располагался на отвесной скале, нависающей над Тигром, на западном берегу. Монументальная лестница вела на вершину скалы, где стояли царские дворцы, многочисленные храмы и главная святыня — храм бога Ашшура. И именно этот священный квартал избрал главной целью раскопок Вальтер Андре. Только здесь можно было по-настоящему познать дух и культуру прошлого, а может быть даже и объяснить их.
Верховным божеством города, «отцом богов» и повелителем вселенной, был Ашшур, главным жрецом которого был сам царь. Однако раскопки Андре позволили установить, что до него на протяжении почти тысячи лет в местном пантеоне господствовала богиня Иштар (Ашторет, Астарта), известная у шумеров под именем Иннин. Именно ей было посвящено самое древнее святилище города, которое, очевидно, существовало уже с самого начала ассирийской истории. Однако этот древнейший храм был варварски разрушен. Точно неизвестно, сделали ли это иноземные завоеватели, или сторонники культа Ашшура. Во всяком случае, в конце XIII века до н. э. царь Тукуль-тининурта I велел сровнять остатки древнего святилища Иштар с землей.
Примерно через 400 лет (в IX в. до н. э.) царь Салманасар III восстановил храм Иштар на старом месте и по образцу святилищ четырехсотлетней давности. Три века спустя на развалинах этого храма последний ассирийский царь Ашшурбанапал возвел новое святилище, посвященное Иштар. Изображения этой богини — обычно в виде обнаженной женщины с косами, ниспадающими на грудь, — часто попадались археологам на земле Ашшура.
Археологи нашли также следы существовавшего здесь некоторое время особенного культа животных. В Ашшуре, подобно многим другим цивилизациям Месопотамии, существовал древний культ быка-пахаря. Именно бык стал символом Ассирии. Из шкуры ритуально умерщвленного черного быка изготовлялся ритуальный бубен. Священного быка убивали для того, чтобы он передал бубну свое могущество и силу, после чего мясо быка поедали жрецы. Смена кожи на бубне также сопровождалась сложными ритуалами, подробные описания которых сохранились на дошедших до нас клинописных табличках.
В последующую эпоху в религиозном культе Ашшура появляется еще одно божество — змея. Изображения змеи часто встречаются в росписях на керамике, на культовых предметах и жертвенниках.
Роль главного культового центра Ашшура играла высокая ступенчатая башня-зиккурат. К ней примыкала огромная пристройка, тянувшаяся до самого берега Тифа. Здесь хранились священные барки, на которые в праздник Нового года во время торжественных процессий переносили изображения богов из храмов Ашшура. Для этой цели от берега Тигра до храмов была проложена тщательно вымощенная парадная «Дорога процессий». На барках боги покидали город, чтобы через несколько дней снова вернуться в свои святилища.
Перед городскими воротами располагался Новогодний храм, посвященный Ашшуру, до которого доходила процессия верующих. Его бронзовые ворота украшала фигура Ашшура, идущего на битву против богини зла Тиамат. Этот храм строился и украшался на протяжении жизни нескольких поколений вплоть до падения Ассирийской державы. Его территория была особым образом озеленена: на площадке размером 16 тыс. квадратных метров в каменистом фунте по приказу царя Синаххериба (704–681 гг. до н. э.) были вырублены глубокие ямы, соединенные подземными каналами. Затем всю площадку засыпали землей и посадили деревья, получавшие влагу из подземных каналов. Таким же способом озеленили двор храма, окруженный колоннадой. Близ храмового колодца был устроен четырехугольный бассейн. На его наружных стенах (надписи датируют бассейн VIII в. до н. э.) изображены боги, окруженные жрецами в рыбьих масках. Тела жрецов покрыты рыбьей чешуей. Это — отголоски древнего шумерского мифа о «рыбьем» происхождении бога Эа (Оанна), в котором некоторые исследователи видят истоки культа бога Ашшура.
Раскопки Андре обнаружили полуразрушенные стены царских дворов, облицованные большими пластинами алебастра и окрашенные в пурпурно-красный цвет с перемежающимися черно-бело-черными полосами по углам. Украшавшие стены рельефы изображали крылатых существ с орлиными или человеческими головами, при этом последние увенчаны бычьими рогами. Одна из этих удивительных фигур держит на руках козленка или барашка. Здесь же были изображены человеческие фигуры, несущие знамена, и колеса с восемью спицами.
Андре отыскал и царские гробницы. Каждая из этих подземных погребальных камер, монументальная и в то же время простая, перекрыта куполообразным сводом и имеет размеры 7x7x4 м. В стенах устроены ниши для ламп, полукруглые своды облицованы долеритовыми пластинками, на которых восемнадцать раз повторяется имя царя. Однако никаких сокровищ в гробницах не оказалось — они были полностью ограблены еще в древности, причем, по-видимому, это сделали захватившие Ашшур враги, которые не только вынесли всю погребальную утварь, но и разрушили огромные каменные саркофаги. Андре нашел остатки одного такого саркофага, разбитого на куски. Он был высечен из цельной каменной глыбы весом 18 тонн и первоначально имел длину 3,85 м, ширину около 2 м и высоту 2 м. Чтобы разграбить содержимое, захватчики, очевидно, облили его нефтью, а затем подожгли. Когда камень раскалился, саркофаг стали обливать холодной водой, и он раскололся.
Андре отослал собранные им фрагменты саркофага в Берлин, где его восстановили и прочитали высеченную на нем надпись: «Дворец Ашшурнасирпала, царя Вселенной, царя Ашшура, сына Ададнирари, царя Вселенной, царя Ашшура». Захватившие Ашшур враги, очевидно, сожгли покоившиеся в этом саркофаге останки царя или бросили их в Тигр. Точно в таком же виде, разграбленными и разрушенными, Андре нашел и гробницы других ассирийских царей, перед которыми когда-то трепетал весь мир.
Ашшур погиб в 614 году до н. э., захваченный мидянами. Хотя царь Ашшурнасирпал II (883–859 гг. до н. э.) перенес столицу в Калах, Ашшур вплоть до самого своего падения оставался городом, которому цари Ассирии уделяли большое внимание. Его жители пользовались особыми правами и привилегиями, которые регулярно подтверждались ассирийскими царями. Но 614 год до н. э. ознаменовал собой конец истории этого древнего города — разрушенный и разграбленный, он прекратил свое существование и исчез со страниц клинописных хроник.
Распад государства шумеров привел к тому, что политический центр Месопотамии медленно, но верно стал перемещаться вверх по Евфрату, через города Исин и Ларсу, пока не закрепился в маленьком городе, впервые упомянутом только во времена III династии ура. Его называли Баб-или — «Врата бога»- Древние греки переделали это аккадское название в Вавилон.
По преданию, Вавилон был древней столицей Саргона Великого, который перенес свой престол отсюда в другой город. Этим он вызвал гнев Мардука, бога-покровителя Вавилона, и тот наложил на Саргона страшное проклятие.
Вавилон долгое время вел скромное существование. Вероятно, когда-то он находился в зависимости от более важных южных городов — Исина и Ларсы. Росту и обогащению города весьма способствовало его выгодное положение на пересечении торговых путей.