– Стой! Кто идет?.. Стой, стрелять буду! – крикнул часовой, стоявший на посту возле Управления контрразведки «СМЕРШ» Брянского фронта. – Фу-у-у… Чего шляетесь, пацанье, ни свет ни заря? Чуть ведь не пристрелил!
Солдат настороженно смотрел на двух подростков, одетых в грязные выцветшие гимнастерки и обычные гражданские брюки и обутых в поношенные ботинки, покрытые слоем грязи.
– А ну-ка пошли отсюда. Здесь не место для прогулок, – прикрикнул часовой, уже готовый рявкнуть, но тут взгляд его вдруг зацепился за скомканный ворох тряпья в руках мальчишек.
– Нам нужен начальник, – произнес светловолосый подросток, немного выступив вперед. – Мы хотим сдаться.
– Чего вы хотите? – не сразу понял солдат. – Повтори!
– Мы диверсанты, – поддержал товарища второй, встав рядом с ним. – Сегодня ночью нас сбросили с самолета. Нам очень нужен начальник, но только самый главный.
Спустя пару часов генерал-майор Николай Иванович Железников, начальник Управления контрразведки «СМЕРШ», сидел в столовой напротив мальчишек, уплетавших за обе щеки кашу и трофейные конфеты.
– Ну что, ребят, вкусно? – разглядывая жилистых пареньков, спросил заместитель начальника Василий Степанович Шилин. – Давно такого не ели? Небось, фрицы морили голодом?
– Да нет, – Мишка оторвался от тарелки, оценивающе поглядев на мужчину, ответил: – Собственно, нас неплохо кормили. Сытно было. Лучше, чем дома. Да и все разрешали: курить, сквернословить, драться, даже вино давали.
– Вино? – товарищ Шилин поглядел на молчавшего Николая Ивановича.
– В сорок первом я уже слышал подобные истории, – подтвердил тот. – Только тогда подростков обучали управляться с гранатами и оружием, посулив взамен угостить сладостями, вином, денег дать и покатать на машине. А если откажутся, то обещали расстрелять родных.
– Мы сироты… из детдома. Нас не успели эвакуировать, вот мы и попали в концлагерь, – проговорил Петя, облизывая ложку.
– И что случилось с вами потом?
– Потом приехали какие‑то дядьки… в форме, собрали всех вместе… человек, наверно, пятьдесят… ну или меньше, бросили батон колбасы и принялись наблюдать.
– И вы дрались за этот батон? – Василий Шилин ошеломленно уставился на ребят. – Вы же пионеры! Вы же клятву давали! Как вам было не стыдно?
– Ну это ты зря, Степаныч, – остановил его генерал-майор. – Трудно даже представить, ЧТО ребята пережили в концлагере… так что не смей осуждать. Не нам клеймить их позором. Они через такое прошли, что нам, взрослым, и не снилось.
– Ага, – кивнул Мишка, недружелюбно поглядев на замначальника. – Посидели бы вы пару месяцев на одном куске хлеба и стакане воды в сутки, я посмотрел бы на вас. Да у нас ежедневно кто‑то умирал, не выдержав пыток и постоянной сдачи крови для немецких солдат.
– Да я бы ни за что…
– А что было потом? – Николай Иванович прервал Шилина, смерив того сердитым взглядом.
– Мы начали драться за колбасу, – просто сказал Петя. – А дядьки все смотрели и смеялись. После они отобрали самых смелых и сильных, в том числе и меня с Мишкой, и увезли куда‑то.
– Куда?
– В какой‑то охотничий дом, там полно было разных шкур, рогов, голов животных.
– Ага, это примерно в тридцати километрах от города Касселя, – добавил Мишка.
– Ты точно уверен? – Товарищ Железников и товарищ Шилин переглянулись.
– Да, мне удалось подсмотреть по дороге.
– И много вас там было? Ты знаешь, кто организовал школу в этом доме?
– Да, мне удалось подслушать… любопытный я от природы, – кивнул Мишка.
– Ты язык, что ли, знаешь? Откуда?
– Да нет, не очень. Старшая сестра в свое время учила в школе, вот я и шпрехаю немного.
– Ну и? Рассказывай, не молчи. Обещаю, что замолвлю о тебе словечко, если твоя информация подтвердится[11].
– Как я понял, жили мы у начальника… по-моему, капитана Больца. Он-то и руководит абвергруппой‑209. Он или кто-то еще, я не знаю точно, разработали операцию… «Буссард»… так, что ли. Я не знаю, что значит это слово.
– Сарыч… это такая хищная птица, – перевел генерал-майор.
– А… ясно. Из нас зверюг делали.
– Кто обучал вас и что говорили делать?
– Там были русские инструкторы… говорили, что сбежали из Страны Советов еще в двадцатых годах. Много чего интересного порассказали, – продолжил Мишка, запихивая очередную конфету за щеку. – Ими руководили вечно чем‑то недовольные фрицы.
– Шкуры продажные! – хлопнув по колену, произнес Шилин. – Эх, не добили наши отцы белогвардейцев…
– А что конкретно? – не обращая внимания на зама, задал вопрос генерал-майор.
– О своих приключениях, о странах, в которых побывали. Рассказывали, что видели. Вот бы так же… Эх… Потом возили на экскурсии по немецким городам, заводам и фермам. Говорили, что мы тоже так будем жить, когда выполним задание.
11
С 31 мая 1941 года уголовная ответственность за совершение преступлений в СССР наступала с четырнадцати лет. Практически каждый из малолетних диверсантов абвера мог быть подвергнут высшей мере наказания, и лишь устное распоряжение Сталина сохранило этим детям жизнь.