Его конфликт с Новотным возник случайно. «Эта конфронтация, — писал он позднее, — проявилась, когда я осмелился высказать предложения, не совпадавшие с его позицией, во-первых, об инвестиционных приоритетах в Словакии, во-вторых, о реабилитации жертв репрессий пятидесятых годов». Но, будучи второстепенной фигурой, Дубчек не мог добиться больших перемен в правительственной политике, он говорил и делал очень мало.
В начале 60-х годов Дубчек работал в комиссии Колдера, изучавшей злоупотребления, допущенные правительством в 50-х годах. Эта работа произвела на него неизгладимое впечатление. «Я был ошеломлен, — писал он позднее, — тем, что узнал о происходившем в чехословацких партийных кругах в начале пятидесятых годов». До сих пор остается неясным, действительно ли он не знал об этих злоупотреблениях раньше. Но кажется, он был глубоко взволнован разоблачениями комиссии Колдера — как и многие другие функционеры. На Новотного оказывали сильнейшее давление, добиваясь от него реорганизации правительства. В 1963 году, когда благодаря расследованиям комиссии Центральный Комитет Коммунистической партии Словакии получил возможность сместить своего Первого секретаря, которого рассматривали как пособника Новотного, то в качестве его преемника избрали тихого Александра Дубчека. Это было сделано несмотря на возмущение Новотного, бушевавшего на этом заседании и решившего впредь никогда больше не посещать пленумов Центрального Комитета Компартии Словакии.
В середине 60-х годов для Новотного настали тяжелые времена. Его друг Хрущев был смещен в 1964 году своим протеже Брежневым, устроившим против него заговор, и в это же самое время дела в чехословацкой экономике приняли угрожающий оборот. Экономика уже на протяжении целого ряда лет находилась в катастрофическом состоянии, но чешские земли в 1945 году имели гораздо более высокий стартовый уровень по сравнению с другими странами советского блока, и потому потребовались годы, прежде чем последствия дурного управления оказались столь тяжелыми. Словакия, не имевшая таких стартовых возможностей, как Чехия, пришла в упадок гораздо скорее. Но теперь даже чехи стали испытывать нехватку продовольствия, так что правительство ввело «постные четверги». Слабая поддержка из Москвы и несчастья народа в собственной стране заставили Новотного пойти на послабления в политической сфере. Цензура стала менее жесткой, артисты, писатели и режиссеры получили бóльшую свободу, некоторым были позволены поездки на Запад.
Тем не менее Чехословакия по-прежнему оставалась репрессивным государством. Был закрыт литературный журнал «Твар». Существовали пределы того, что можно писать, говорить или делать. Однако даже то немногое из дозволенного радовало жителей Чехословакии. Страна не была больше изолирована от Запада, и чешская молодежь сразу же обрядилась в голубые джинсы, «техасы», ставших одним из символов западной молодежной культуры, и устремилась в клубы слушать биг-бит, как тогда называли рок-н-ролл. Молодых людей с длинными волосами, бородами и в сандалиях в Праге стало теперь больше, чем в других странах Центральной Европы. Да, в сердце новотновской Чехословакии появилась нестриженая мятежная молодежь 60-х — хиппи, или это была мятежная молодежь 50-х — битники? 1 мая 1965 года, когда остальная часть коммунистического мира праздновала революцию5, молодежь Праги избрала «майским королем» (Krai Majales) длинноволосого бородатого битника, приезжего поэта Аллена Гинзберга. «Оммм», — пропел Гинзберг, еврей, обратившийся в буддизм. Хотя Гинзберг и принял восточную религию, для многих молодых жителей Праги он являлся воплощением восхитительного нового мира Запада. Во время коронационной речи он бил в маленький гонг, распевая буддийский гимн. Агенты тайной полиции несколько дней следовали за ним по темным живописным переулкам в центре города, после чего депортировали его из страны. Как он сам писал в своем стихотворении:
5
Небрежность автора: Первое мая — День международной солидарности трудящихся. — Примеч. пер.