К нашему движению примкнули Американский союз защиты гражданских свобод и полдюжины организаций, радеющих за неприкосновенность частной жизни. На вебсайтах всплывали списки товаров с рфид-метками, и все больше потребителей бойкотировало их. Фонд электронной свободы добился запрета на розничную продажу любых товаров с рфидами.
Несгибаемый старик Петерсон, сенатор от штата Вермонт, первым потребовал в Конгрессе прекратить финансирование НЦКР – и это еще до того, как в Чарлстоне мы приступили к голосованию.
В общем, до отделения нашего штата от страны так и не дошло. Потому что все примкнули к нам.
Я вынул из кармана рубашки авторучку. Ничье разрешение мне не требовалось, но я хотел, чтобы меня поняли. Мы с Барбарой давно работали вместе, еще с тех пор, когда я впервые баллотировался в Конгресс.
– Барбара, я учитываю ваши доводы. Я их обдумал. Да, Зах разгласил секретные сведения. Да, умышленное уничтожение информации было и остается уголовным преступлением. Да, выход из строя чарл-стонского НЦКР, безусловно, затрудняет следственные действия. И да, да, да – цель не оправдывает средства, иначе бы мы скатились в анархию. Но какие бы преступления ни совершил Захарий Бойер, он давно заплатил свой долг обществу. Теперь и для общества настало время отдать долг Захарию Бойеру.
И первым указом, подписанным мною в должности Президента Соединенных Штатов, Зах был полностью амнистирован.
Перевел с английского Геннадий КОРЧАГИН
Оedward М. lerner. the night of the Rfids. 2008. Печатается с разрешения автора. Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2008 году.
Алексей КОЛОСОВ. ЦИФРЫ
Я стою в квартире на сороковом этаже стоэтажного дома, голый, с самурайским мечом в правой руке и беспроводной мышью в левой, а к моим пяткам прилипают лепестки роз. За окном улица заполняется призраками. Все дело в том, что я не заплатил вовремя за Интернет. Впрочем, нет, не так. Так вы ничего не поймете. Начнем по порядку.
Я хорошо помню нашу первую встречу – она произошла абсолютно случайно. Мы встретились в метро. Я улыбнулся ей, она улыбнулась мне. Мы ехали вместе только одну остановку, но она все это время смотрела на меня. Когда шум поезда сделался тише, а я наконец решился подойти к ней и заговорить, людской поток вытолкал ее на платформу. Выходя из поезда, она обернулась и вновь посмотрела на меня, но я, зажатый со всех сторон, уже не мог выбраться из вагона, а она, оттертая в сторону, не имела возможности вернуться в поезд. Мы смотрели друг на друга, разделенные стеклом и бессильные что-либо сделать. И тогда я набрал в легкие побольше воздуха. Выдохнул. И написал на запотевшем стекле: «ICQ» и свой номер.
Еще лучше я помню день следующий. Этот день был очень-очень особенный, но тогда я об этом еще не знал. Для меня это был самый обычный день – яркое весеннее солнце, опротивевшее пищание будильника, мощное чувство долга, заставляющее пальцами отрывать голову от подушки и тащиться в ванную, а затем – на работу.
Небольшая прогулка – от дома до метро – дала мне окончательное пробуждение и несколько глотков прохладного воздуха. Воздух был пыльным. В городе вообще было очень пыльно – просеиваемые сквозь молодые листья деревьев лучи света из-за этой пыли опускались до самой земли мягкими полосами. Я проходил мимо них, как актер, минующий складки занавеса по пути к сцене.
Прибыв на работу, я привычно махнул магнитной карточкой пропуска перед турникетом, и зеленый огонек возвестил о том, что я моху продолжить путь, который повторял пять (а иногда и шесть) дней в неделю вот уже несколько лет.
Дальше все будет как всегда – спуск на лифте в подвал, безупречно чистые гулкие коридоры, холодный свет ламп и широкая темная спина уборщицы, неторопливо приводящей коридор в этот безупречный вид. Еще ни разу за все время работы я не видел эту уборщицу в лицо. Только спина – классическая русская спина.
А затем – комната без окон, наполненная прохладным воздухом из кондиционера, множество техники и вялые приветствия сослуживцев, монотонный рабочий день, редкие разговоры по аське с сисадмином, договоренность отметить профессиональный праздник – пятницу – очередной партией пива и пиццы.
И – одиночество. Одиночество среди толпы, ощущающееся еще сильнее, чем одиночество в пустой квартире.
Первые тридцать минут работы – чашка кофе, беглый просмотр сайтов с новостями. «Президент США делает громкое заявление», «Агрессия запада» и так далее. И с другой стороны: «Russia Ignores Warnings», «Eastern Agression note 7 и тому подобное. Все как обычно. Ссориться между собой – дело политиков. Мое дело – работать с компьютером. Писать программы и заниматься своими исследованиями. Строить модели и делать выводы.