Справа от барака тянулась, пересекая остров, полоса довольно густого кустарника; за ним оказалось снова поле. Здесь, как только Ильин вышел на опушку, перед его глазами не больше чем в ста шагах от него выросла длинная в две шеренги цепь гориллоидов.
При приближении Ленуара винтовки поднялись вверх, и равнина огласилась настолько необычайным лающим воплем нескольких сот чудовищ, что у Ильина мороз пробежал по коже. Капитан молча прошел вдоль рядов, затем отдал какое-то короткое приказание. Несколько гориллоидов ответили громким криком, шеренги разомкнулись и начали расходиться в разные стороны.
Ленуар обернулся к Ильину и улыбнулся при виде его побледневшей физиономии и горящих глаз.
— Отряд, уходящий направо, — сказал он, — это гориллоиды старших возрастов, уже получившие хорошую военную подготовку, а те, которые идут в противоположную сторону (обратите внимание, они заметно меньше ростом), это молодежь, только начинающая свое образование.
Ильин как зачарованный следил за перестроением «солдат».
— Всякой ерундой, которой по старой памяти еще увлекаются в войсках многих стран, — продолжал Ленуар, — мы здесь абсолютно не занимаемся. Ни голой шагистики, ни парадных ружейных приемов мы этим чудовищам, конечно, не преподаем, а ограничиваемся строго боевой подготовкой, да и то, как вы увидите, весьма своеобразной. Ибо я создаю здесь, может быть, самое грозное, какое видел мир, орудие борьбы… а не балет для услаждения взоров военного начальства! Дисциплина, которую я утвердил среди моих ребятишек, беспощадна, но пустяков мы не требуем от зверя, обученного убивать и побеждать. Да и нелепо было бы добиваться, скажем, какой-нибудь стройности и чистоты ружейных приемов от этих мохнатых отвратительных животных, на которых вдобавок не имеется не только штанов, но даже и маленького пояска.
Капитан засмеялся. Затем, опять сделавшись серьезным, продолжал:
— Сейчас вы увидите, как мы готовим их к войне, и поймете, почему я уверен, что с этим войском, как с ударной частью, я в первом же бою сломлю всякое сопротивление. Старший возраст обороняет окопы. Молодежь поведет наступление. Огонь — боевыми патронами.
Ленуар выпрямился, черты его лица как-то заострились, обычно смеющиеся глаза стали холодными и пустыми, и почти жуткой показалась Ильину эта слишком уж внезапная перемена в знакомом и приветливом лице.
Внимательно вглядываясь в движение цепей гориллоидов, Ленуар прошел шагов триста направо и остановился. Ильин молча шел рядом.
Двигавшийся вправо отряд вдруг исчез — словно провалился сквозь землю. Только еле заметное на поверхности земли движение голов и рук с винтовками показывало, что в том месте, очевидно, находились узкие, хорошо замаскированные окопы, куда спрятались гориллоиды. Потом над всей линией окопов появилось множество разноцветных кружков, величиной примерно в человеческую голову. Некоторое время кружки шевелились, затем застыли на месте, и длинная пестрая их полоса, разбитая промежутками на группы, выросла над полем на высоте около трети метра над землей.
Ленуар стоял молча, и Ильин, пока во всем этом ровно ничего не понимавший, не хотел обращаться к нему с вопросами.
Между тем второй отряд отошел влево, к окраине болота, и в рядах молодых гориллоидов началась какая-то возня и суетня. И там замелькали в воздухе разноцветные кружки, затем они исчезли, и цепь, широко развернувшись, улеглась на землю. Ленуар поднял руку. Стоявший сзади него громадный гориллоид, тот самый, который присоединился к ним у крайнего домика, поднес к губам свисток, и оглушительный свист прорезал воздух. В ответ с обеих сторон раздались редкие неторопливые выстрелы.
Капитан и Ильин стояли не больше чем в ста шагах сбоку от границы поражаемого пространства, и казалось, что совсем рядом жужжит рой пуль, несущихся от одной цепи к другой.
Через минуту со стороны отряда, лежавшего у края болота, вскочили и быстро побежали вперед группы черных фигур. Ружейный огонь сразу участился, торопливо затрещали два или три пулемета со стороны окопа, и бежавшие мгновенно упали. Однако в тот же момент в других местах вскочили новые группы и, сделав короткую перебежку, в свою очередь припали к земле.
Перебежки с необыкновенной быстротой как искры вспыхивали и гасли вдоль наступавшей цепи, и хотя Ильин проходил не так давно учебный сбор и был знаком с тактикой стрелкового боя пехоты, все-таки изумительная частота и короткость перебежек поразили его.
Было непонятно, почему наступавшие бежали и вскакивали всегда парами, и какой смысл имели болтавшиеся между стрелками каждой пары на бечевках разноцветные кружки.
Ильин никогда впоследствии не мог определить даже примерно, сколько времени продолжалась эта необыкновенная атака. Во всяком случае очень недолго, потому что в целом цепь не останавливалась ни на минуту, и не было мгновения, чтобы не бежали стремительно вперед несколько групп гориллоидов. Еще минута, и громадные мохнатые фигуры с винтовками наперевес поровнялись с Ильиным и Ленуаром. Теперь было ясно видно, что каждые два гориллоида были связаны тонкой бечевкой, длиной немного побольше метра, и что на середине ее болтался металлический кружок, прицепленный к ней верхним краем.
В тот момент, когда правофланговая шестерка пробегала совсем вблизи, несколько попаданий взбили пыль у самых ног бежавших, и гориллоиды, словно прихлопнутые чем-то сверху, разом рухнули на землю. На этом расстоянии Ильину хорошо было видно, как два крайних гориллоида, прильнув всем телом к земле и, видимо, тщательно целясь, несколько раз выстрелили. Затем летевшие из окопов пули стали бить левее, и вся шестерка как один человек с воем вскочила на ноги. Пробежав два-три десятка шагов, стрелки снова упали, как только около них ударили первые пули.
Еще несколько минут — и наступавшая цепь была возле самых окопов. Тогда с оглушительным ревом вся масса гориллоидов вскочила на ноги, огромными прыжками они перемахнули через окопы, и каждый с видимым азартом пробил штыком одну из мишеней.
Пробежав по инерции еще некоторое расстояние, гориллоиды начали быстро строиться, и у каждого на штыке поставленной к ноге винтовки красовался избитый пулями металлический кружок.
Ленуар медленно прошел по рядам, затем обернулся к своему спутнику:
— Вы что-нибудь понимаете в этом, Ильин?
— Не очень. To-есть сущность атаки, конечно, понятна, но как при таком бешеном огне они все остались целы? И какой смысл имеют эти привязанные к вашим солдатам мишени?
— А между тем все это просто. — Ленуар покачал головой и улыбнулся. — Вы никогда не бывали в бою, Ильин?
— Нет.
— Ну вот, а если бы вы прошли сквозь эти ощущения, то узнали бы две вещи. Во-первых, что всякому человеку страшно, когда пули в большом количестве пролетают близко, а во-вторых, что из них попадают в цель только очень немногие. Хорошо обстреленный солдат — тот, который твердо усвоил эту истину. Сколько паники и поражений иной раз сеют новички, впервые попавшие под хороший огонь!.. Вот эту привычку к близкой пуле и способность метко стрелять, когда пули противника жужжат возле самой головы, я и даю своим гориллоидам.
Ильин молча кивнул.
— Теперь вы спрашиваете, к чему эти кружки? Да очень просто! Только по мишеням ведется с обеих сторон огонь, каждому звену дана для прицела находящаяся напротив группа противника, а каждый боец имеет против себя только один кружок, который ему приказано обстреливать. За хорошие попадания дается награда в виде добавочных пайков, а за попадание… я чуть не сказал в человека, виновный строго наказывается. При такой системе боец привыкает к свисту пуль у самой головы, а процент убыли сравнительно с достигаемым результатом очень невелик. Право, жаль, что этого метода обучения нельзя ввести в обычных войсках в Европе…[6]) Впрочем, постойте, — Ленуар повернулся влево, внимательно всматриваясь в даль. — Вот вам пример того, что такое обучение далеко не вполне безопасно…
6
Некоторыми авторитетами в царской армии в России (и в Германии) неоднократно выдвигалась идея применения на маневрах боевых патронов. В этом смысле ученые генералы смотрели на русских солдат приблизительно так, как смотрел на гориллоидов Ленуар.