А разработанные для модернизации С-125 блоки уже работали на стендах. Тогда и родилась идея попробовать их в С-25. Основная проблема С-25 – это совершенно устаревшая элементная база, сами же идеи, по которым построена система, вполне соответствовали задачам ПВО Москвы. Ракеты для С-25 к тому времени достигли большого уровня совершенства – бортовая аппаратура была сделана на современной элементной базе, БЧ имела управляемый поток осколков и т. д. В 1976 году предлагалось даже поставить в станцию наведения Б-200 ЭВМ БЭСМ-6. Поэтому можно было бы попробовать аппаратуру, разработанную для модернизации С-125, применить с соответствующей доработкой в составе С-25. Решили попробовать цифровой блок БВК (блок выработки команд) на КИМСе-25, начальником которого была О. А. Гридина. Сначала провели электронные пуски со штатным аналоговым блоком, затем по тем же целям с цифровым. Результат оказался очень положительным.[410]
После несложных доработок удалось все БВК станции Б-200 поместить в один «трёхсоточный» блок, в котором было две одинаковых группы ячеек – для угла места и для наклонной плоскости. Та же идея была использована и для решения задач прибора пуска, и для координатного устройства, в котором надо было решить задачи определения 120-ти координат – по три (два угла и дальность) для 20-ти целей и 20-ти ракет. Всего на станции Б-200 получались шесть блоков, размещённых в двух "трёхсоточных" шкафах – один блок БВК, четыре координатных блока: два угловых (цели и ракеты), два по дальности (цели и ракеты), блок прибора пуска. Но на высшем уровне эта идея была отвергнута.[411]
В 1978-79 годах военные категорически не хотели заменять Б-200 на С-300, а хотели усилить "трёхсоткой" имеющиеся позиции, как это сделали в 562 ЗРП. Даже разрабатывался блок для сопряжения станции Б-200 с РПН С-300, который должен был пересчитывать координаты сопровождаемых РПН-ом целей в координаты Б-200 и отображать их специальными значками на индикаторах, чтобы не допускать двойного обстрела целей.[412]
Вспоминает подполковник Вадим Павлович Воскресенский, ветеран в/ч 92598:
«Я вам откровенно скажу, ничего не приукрашивая – вот я пришёл на станцию в 1955-м году, в Покровское, в в/ч 92924, в 1972-м году стал начальником станции уже здесь, в Рогачёво, и ушёл со станции в 1979-м, главным инженером полка стал. И за всё это время у меня никаких претензий абсолютно ни к какой системе станции не было. Никаких претензий! Вот говорить о том, что она отжила свой век, что она стала дряхлой, что она износилась – исключено! Поэтому многие удивились, когда её стали ломать, она могла ещё проработать. И она обеспечивала великолепные возможности. Ещё десяток лет она могла обеспечивать уничтожение целей, которые тогда имелись, с теми параметрами. Ну, конечно, там наверху виднее, потому что надо было развивать более современные системы. А вот моё убеждение, как я знаю, насколько она была совершенна и насколько с точки зрения её износа – она ещё лет 10 точно могла прослужить. Она обеспечивала уничтожение всех целей, ну единственное – кроме крылатых ракет. Крылатые ракеты были уже ей не под силу, потому что были низковысотные и, самое главное, малоразмерные цели, она могла их уже не взять. Проблема была только в этом».
В результате в конце 1970-х годов возникла дилемма: модернизировать уже стоящие на вооружении ЗРК С-25, С-75, С-125, С-200, при этом не спеша продолжать испытания и доводку С-300, или же все силы бросить на скорейшее внедрение новейшей С-300, прекратив работы по модернизации старых комплексов. У каждого из путей развития были свои сторонники и противники.