— Вот это да!
Оказывается, в 1985 году Бенедикт Йоханнессон был обнаружен убитым в своем доме в Рейкьявике. Преступление не раскрыли, но полицейские полагали, что его убил грабитель.
— Вот пожалуйста, мистер детектив. За это вам нужно взяться как следует.
Глава восемнадцатая
Август 1942 года
Хильдюр сгребала сено, от работы у нее болела спина. Ее брат Бенедикт был впереди в двадцати метрах, срезал высокую густую траву ритмичными взмахами косы. Взглянув в сторону горы Бьярнархёфн, Хильдюр увидела собирающуюся за ней темную тучу, готовую разразиться ливнем. Они скосили только половину луга, и время их торопило. Косьба считалась легкой работой. Труднее всего высушивать сено и сохранять его сухим. Пока что оно лежало в копнах.
Хильдюр увидела всадника, ехавшего вдоль Берсеркьягаты по лавовому полю. Халлгримур. Ему было семнадцать лет, он был невысоким, но коренастым. Кое-кто из местных девушек даже находил его привлекательным, к недовольству Хильдюр. Она удивилась, видя, что он остановился, подъехав к ее младшему брату. Обычно они не общались.
— Привет, Бенни!
Бенедикт перестал косить и распрямился.
— Привет, Халли!
— Чего ради заготавливаете сено? Вы же продаете ферму.
— Новому владельцу нужно будет кормить зимой овец, как и нам.
— Ха. Он, кажется, из Лаксадалюра, так ведь? Пусть привезет свое сено.
Бенедикт в ответ на эту глупость пожал плечами и собрался было снова приняться за работу.
— Говорят, твоя мать купила в городе магазин одежды? — спросил Халлгримур.
— Это так.
— Значит, будешь продавать женское белье?
— Я буду учиться в Рейкьявике. В Меннтасколи[11].
— Это пустая трата времени, разве не так? Но видимо, ты не будешь нужен матери дома, когда она продаст ферму.
— Скорее всего.
— Так, — не унимался Халлгримур. — Когда будешь в Рейкьявике, помни, что я сказал тебе. В церкви, когда мы были детьми. Помнишь?
— Помню, — ответил Бенедикт. — Очень хорошо помню.
— И сдержишь слово?
— Я всегда держу слово.
— Хорошо, — явно успокоившись, проговорил Халлгримур. И пришпорил лошадь.
— Эй, Халли, — окликнул друга Бенедикт.
Халлгримур остановился.
— Да?
— Помнишь, что я сказал в церкви?
Халлгримур нахмурился.
— Нет. Не помню.
Бенедикт улыбнулся и снова принялся косить траву.
Халлгримур какое-то время еще постоял, потом ускакал. Хильдюр подошла к брату.
— О чем вы здесь разговаривали?
— Так, ни о чем.
— Имело это какое-то отношение к папе?
— Право, Хильдюр, тебе это незачем знать.
Знать она хотела, но понимала, что давить на брата бессмысленно. Он был ужасно упрям.
— Я рада, что этот парень больше не будет нашим соседом, — проговорила она, глядя вслед удаляющемуся всаднику.
— Я тоже, — тяжело вздохнул Бенедикт. — Я тоже.
Воскресенье, 20 сентября 2009 года
Магнус поставил чашку кофе на ночной столик и лег в постель рядом с Ингилейф. Отпив из чашки, взглянул на ее светлые волосы, разметавшиеся по подушке, и плечи. Над левой лопаткой виднелись бледные веснушки в форме полумесяца — раньше он их не замечал. У него возникло желание провести рукой по ее спине, но ему не хотелось ее будить.
Магнус улыбнулся. Было приятно просыпаться рядом с такой женщиной, как она.
Словно почувствовав его взгляд, Ингилейф напряглась, перевернулась и моргнула.
— Который час? — спросила она.
— Начало десятого.
— Рановато подниматься в воскресенье, так ведь?
— Мне нужно скоро уезжать. Надо снова смотаться в Грюндарфьордюр.
Ингилейф села, прислонившись спиной к подушке, и отхлебнула кофе.
— Опять?
— Раз мы теперь знаем, что Харпа виделась с Оскаром летом в Лондоне, необходимо навести справки о ее любовнике. Если только он там. Я позвоню в местную полицию, чтобы узнать, дома ли он.
— Можно, я поеду с тобой? Потом погуляем. Я взгляну на Бьярнархёфн хотя бы издали. Или поговорим с Уннюр о Бенедикте Йоханнессоне. Если хочешь, конечно.
— Не знаю.
— Да оставь ты. Ты поддерживал меня весной, когда я так переживала, узнав о смерти отца. Я хочу ответить тебе тем же.
Перспектива вновь посетить места своего не очень-то счастливого детства не приводила Магнуса в восторг. Может быть, Ингилейф права — может, с ней будет легче перенести это сентиментальное путешествие.
— Обещаешь оставить меня одного во время разговора с Бьёрном?