Прибыль в любом случае перестаёт быть единственным критерием принятия решений для корпораций, формулируются так называемые цели устойчивого развития и им подобные, крупнейшие корпорации подписывают обязательства по их достижению[9]. Частные интересы определяли развитие с того момента, как рыночная экономика свободной конкуренции стала значительным и в своё время передовым достижением человечества. «Экономический человек» Адама Смита, преследующий частную выгоду через обмен благами на рынке[10], действительно целую эпоху был передовым. Эпоху товарного производства и рыночного капитализма. Но в наше время людям нужно что-то ещё, кроме полезных вещей. Мы пытаемся ставить какие-то общие цели — экологические, технические, общеэкономические. В 2020 году более 515 инвесторов с активами выше 106 триллионов долларов США и более 150 крупнейших компаний-заказчиков, управляющих средствами в размере 4 трлн долларов США, отправили запрос компаниям раскрыть данные о воздействии на окружающую среду, рисках и возможностях (оценка эффективности была проведена через платформу CDP)[11]. Так или иначе мы стремимся к ликвидации бедности, мы не хотим проедать ресурсы будущих поколений. При этом мы научились развиваться за счёт постоянного переформирования того, что сделали раньше — отрасли устаревают и заменяются новыми, при этом центры благополучия перемещаются из региона в регион и из страны в страну, и некогда передовые центры теряют свою ведущую роль. Уровень развития производительных сил растёт, но принцип максимизации частной выгоды приводит к борьбе группировок и сковывает их.
Прибыль — доход, источником которого является прибавочная стоимость. В широком смысле — превышение доходов от продажи товаров и услуг над затратами на производство и продажу этих товаров.
Прибавочная стоимость — стоимость, создаваемая неоплаченным трудом наёмного рабочего сверх стоимости его рабочей силы и безвозмездно присваиваемая капиталистом.
Прибыли норма — мера прибыли в процентах от инвестиций.
Более того. Сейчас мир вошёл в очередную эпоху появления новой индустрии. Это можно называть новым «технологическим укладом», можно «индустрией 4.0». Можно как-то ещё. Новая индустрия будет основана на искусственном интеллекте, новой энергетике[12] и новом воспроизводстве труда. Кто сумеет найти наилучший способ концентрации гигантских ресурсов для этого перехода, будет иметь наилучшие шансы на лидерство. Американский историк Адам Туз считает здесь наилучшими шансы США, так как они являются лидерами во многих из этих технологий и у них есть успешная история достижения мирового лидерства не за счёт выдающегося человеческого капитала или качественного превосходства в вооружениях, но благодаря возможности тратить колоссальные ресурсы на развитие технологий[13]. Но найдут ли они способ вовремя сконцентрировать ресурсы, адекватный именно нашему времени?
Как же их нужно концентрировать для развития в нашу эпоху, с её новыми возможностями и методами? Многие экономисты все ещё твердят, что для содействия развитию нужно поощрять конкуренцию и проводить антимонопольную политику. То есть применять стандартное рыночное регулирование, игнорируя передовые достижения монополистического развития. Принцип поощрения конкуренции слепо переносится даже на валютные системы — говорят и о конкуренции валют, хотя они эмитируются по совершенно различным принципам и, по сути, не являются сопоставимыми. Между тем уже более столетия производительные силы развиваются в основном в крупных, монопольных комплексах, концентрирующих ресурсы для разработок и их внедрения и защищающих свою интеллектуальную собственность патентами. Только они способны экономически оправдать нововведения за счёт крупного масштаба их внедрения. За счёт мозаики миллионов юридических лиц создаётся видимость конкурентного моря производителей, однако не секретом является тот факт, что около 90 процентов активов в мире принадлежит нескольким сотням групп бенефициаров[14]. Или даже всего четырём группам[15]…
Развитие конкурентное — рост богатства за счёт поставок на растущий рынок.
Развитие монопольное — рост богатства за счёт концентрации ресурсов в монополиях и повышения эффективности их использования, широкого внедрения передовых технологий.
Причём это касается не только стран ядра мировой экономической системы. В исследовании Организации экономического сотрудничества и развития по практике корпоративного управления в 2021 году статистически выявлены доли открытых компаний в десятках юрисдикций, где крупнейшему акционеру (или трём крупнейшим вместе) принадлежит более 50 % уставного капитала компании. На половине рынков, по крайней мере, одна треть всех листинговых компаний имеет одного собственника, владеющего более 50 % капитала. В России, Перу, Колумбии и Индонезии более 60 % компаний имеют одного акционера, владеющий более чем половиной уставного капитала[16]. По-видимому, эти страны просто недостаточно овладели искусством прятать реальных бенефициаров…
9
В августе 2019 года 185 крупнейших корпораций США подписали
т. н. Statement on the Purpose of a Corporation, в котором обязуются преследовать не узкокорпоративные цели в бизнесе, а общественные (учитывающие интересы всех сторон, на которые влияют корпорации — потребителей, работников, поставщиков, население, акционеров, создавая экономический рост). Документ позже был изъят из публичного доступа, но имеется у автора монографии.
10
«…дай мне то, что мне нужно. И ты получишь то, что тебе нужно…» — Адам Смит. Исследование о при роде и причинах богатства народов. Антология экономической классики. ЭКОНОВ, 1993. — Cтр. 91.
11
https://www.b-soc.ru/cdp-predstavila-mezhdunarodnyj-klimaticheskijrejting-kompanij-2020-goda/
12
Новая энергетика — это не обязательно новый вид генерации энергии. Это ещё и децентрализованные сети, «интернет энергии» — с возможностью в любой точке брать энергию из системы или отдавать её.
13
Adam Tooze. https://www.newstatesman.com/long-read/2021/09/the-new- age-of-american-power
14
15
16
OECD (2021), «OECD Corporate Governance Factbook 2021» https://www.oecd.org/corporate/corporategovernance-factbook.htm. p. 24.