Положение наше было трудным. А вчерашнее заявление Врангеля сделало его поистине ужасным. И вот в конце концов мы оказались одни, ибо что остается после этого дипломатического «переворота» от англо-французского союза? Мы одни. Франсуа Крюси предупреждал об этой опасности в своих корреспонденциях из Лондона в «Юманите» еще несколько недель тому назад. Его предсказания оказались справедливыми. Предвещанное им зло свершилось. В какие новые бедствия, в какие неведомые опасности ввергнет нас реакционный парламент и ретроградное правительство? Не ведет ли оно нас к войне с Советской Россией? Особенно увеличивает наши опасения то обстоятельство, что во Франции дело мира не защищается пролетариатом, как то имеет место в Англии, где он умеет заставить себя слушать в обеих палатах. У нас партия труда не имеет ни малейшего влияния на правительство. А между тем для защиты находящегося под угрозой мира, мира, против которого борются капиталисты и военщина всех стран и который на каждом шагу предают вялые и невежественные буржуа, рассчитывать можно только на пролетариат.
Я с интересом прочел вчера воззвание Всеобщей конфедерации труда, решившей, по-видимому, мобилизовать Интернационал профессиональных союзов. Думая о настроениях, проявленных французскими, английскими и немецкими горняками в Женеве, вспоминая о решительной позиции английских лейбористов, снова начинаешь надеяться и снова уверенно повторяешь: единение трудящихся принесет мир всему миру. Спасение Франции, спасение Европы, спасение всего мира находится сейчас в руках пролетариата. Воззвание Советов к трудящимся Франции напоминает нам о грозящей гибели. Положение ужасно. И я с глубоким волнением, своим слабым, старческим голосом, которому придает силу стремление к общему благу, кричу вам: «Французы! Спасите мир во всем мире!»
Россия — страна, где сбывается и невозможное [791]
18 февраля 1921 г.
Я уже стар и стою в стороне от событий, но из своего уединения я слежу за тем, что происходит в мире, и должен сказать, что его будущее рисуется мне очень мрачным.
Моя родина Франция, даже в своих широких массах, сейчас самая воинственная страна в мире. Воинственный дух пропитал французов до мозга костей, его разрушительное влияние чувствуется повсюду: во внешней политике нашего правительства, в военных миссиях и союзах, в тайных махинациях наших заграничных агентов и т. д.
Из войны мировой капитализм вышел окрепшим.
Социалистические партии мира совершенно не подготовлены к схватке со своим страшным врагом. Для этой неравной борьбы требуется новое оружие. Прежняя тактика рабочих и социалистических партий с ее смелыми, но бесплодными парламентскими методами, с ее резолюциями и протестами — устарела…
Хотя французская коммунистическая партия и не является безусловным противником парламентаризма, а стремится использовать его в известных пределах для достижения своих целей, все же, по-моему, мы во Франции дожили до конца эпохи парламентаризма. Мы вступаем в эпоху революционную.
Я и раньше постоянно утверждал, что парламентаризм способен лишь ослабить социалистическое движение. При жизни Жореса, этого, быть может, самого сильного социалиста-парламентариста, я часто спорил с ним по этому поводу…
Нами правит теперь многочисленная банда людей, заработавших на войне хорошие деньги. Эти милитаристы и реакционеры становятся с каждым днем все наглее и все настойчивее в проведении своих замыслов.
Но теперь появилась уже некоторая надежда на улучшение положения.
Снова огонь горит в сердцах людей. Взгляните на Восток!
Казалось, для русского народа не было выхода из мрака царизма.
На революцию, тем более на революцию победоносную, не было надежд.
Но Россия — страна, где сбывается и невозможное. Это невозможное большевики совершают теперь и завершат.
Письмо к Марселю Кашену [792]
18 июля 1922 г.
Дорогой гражданин Кашен, Прошу вас сообщить вашим читателям о выходе в свет книги Мишеля Корде «Доменные печи», с которой всем необходимо познакомиться. Изложенные в этой книге взгляды на причины и ход войны, с которыми вы согласитесь, еще слишком плохо известны у нас, во Франции; из нее, в частности, явствует, что мировая война (об этом мы оба уже немного подозревали!) явилась главным образом делом рук банкиров; что ее захотели, сделали необходимой, развязали и продолжали крупные промышленники различных государств Европы. Они создали себе на этом положение, вложили в войну состояния, получили на ней огромные прибыли, предаваясь этому занятию с таким пылом, что разорили всю Европу, разорились сами и поколебали равновесие всего мира.
Вот что говорит Мишель Корде со всей присущей ему силой убеждения и таланта:
«Как эти люди похожи на свои доменные печи — подобия феодальных башен, воздвигнутых одна против другой вдоль границ, — чьи ненасытные чрева нужно беспрестанно, день и ночь, наполнять рудой и углем, чтобы расплавленные массы металла не переставая струились в горн. Они тоже ненасытны, они тоже требуют, чтобы без остановки все время — и во время мира и во время войны — в огонь бросались бы богатства земли, плоды человеческого труда, люди — да, и люди! — бросались бы целыми полчищами, целыми армиями, бросались как попало в эти зияющие жерла, для того чтобы скоплялись у их ног слитки золота, еще больше слитков золота, все больше и больше золота.
Да, поистине это их эмблема, их герб, их подобие. Они сами настоящие доменные печи» (стр. 163).
Люди, погибшие в эту войну, так и не узнали, за что они гибнут. Так бывает при всякой войне. Но не в такой мере. Люди, павшие в сражении при Жемапе [793], не обманывались до такой степени в цели, ради которой отдали жизнь. Заблуждение же тех, кто пал жертвами этой войны, было поистине трагично. Они думали, что умирают за родину, а умирали за капиталистов.
В распоряжении нынешних господ положения были три силы, необходимые в наше время для осуществления всякого крупного замысла: заводы, банки, печать.
Мишель Корде показывает, как использовали они эти три механизма дробления человечества. Он разъяснил мне, в частности, одно явление, подобного которому я ни разу не встречал еще в истории и которое поражало меня даже не само по себе, а своей исключительной интенсивностью: каким образом с такой невиданной силой распространилась во Франции ненависть к другому народу — целому народу, ненависть, не идущая ни в какое сравнение с той, которой была охвачена наша страна во время войн Революции и Империи. Не говорю уже о войнах старого режима, не вызывавших у французов ненависти к тем народам, с которыми они воевали. На сей раз это была ненависть, которая не угасла и после заключения мира, заставила нас позабыть о наших собственных интересах и потерять всякое чувство реальности, причем мы даже не отдавали себе отчета в этом поработившем нас чувстве, кроме тех случаев, когда оно казалось нам слишком слабым.
Мишель Корде убедительно показывает нам, что ненависть эта была раздута крупными газетами, которые еще и поныне остаются виновными в том состоянии духа, которое ведет Францию вместе со всей Европой к ее полной гибели. «Настроения ненависти и мщения, — пишет Мишель Корде, — усердно подогреваются в газетах. И их непримиримая ортодоксия не терпит ни инакомыслия, ни даже нейтральности. Вне ее — либо пораженчество, либо измена. Тот, кто хотел идти другим путем, находил смерть и муки. Ненавидеть целый народ — но ведь это значит ненавидеть совершенно противоположные вещи — добро и зло, красоту и безобразие». Какое странное помешательство! Я не очень уверен, что мы на пути к выздоровлению. Надеюсь, что да. Это необходимо.
Книга Мишеля Корде появилась как раз вовремя, чтобы внушить нам целительные идеи. Хоть бы ее поняли!
Современная Европа состоит не из изолированных, не связанных друг с другом государств. Она образует единое целое. Разрушить одну из частей этого целого — значит поставить под угрозу все остальные.
792
В 1922 г. французский писатель, друг Франса, Мишель Корде (1869–1937) опубликовал антивоенный роман «Доменные печи». Франс написал об этом романе открытое письмо на имя Марселя Кашена. Оно было напечатано в «L'Humanite» 18 июля 1922 г.
793
…павшие в сражении при Жемапе… — В 1792 г. французские республиканские войска под командованием Камиля Дюмурье выбили австрийцев из местечка Жемап в Бельгии.