Поездка в город также не пробудила в нас былые иллюзии и позволила увидеть Индию с неожиданной стороны. Конечно, женщины были в длинных сари, изящно обвивавших их тела. Конечно, то тут, то там можно было встретить мужчин в тюрбанах и бросалось в глаза обилие белых костюмов и платьев, считающихся в тропиках признаком элегантности, так как они выгодно подчеркивают темный цвет кожи их владельцев. Но в остальном жизнь текла по асфальтированным улицам с поспешностью, обычной для всех больших городов мира.
По проспектам мчались машины, покрытые ярким лаком всех оттенков и сверкавшие хромированными частями. Полицейским с трудом удавалось регулировать поток движения, и напрасно я искал взглядом задыхающегося рикшу. Целые флотилии иностранных и индийских торговых кораблей стояли на якоре в идеальных естественных гаванях.
В предместьях города расположены крупные промышленные предприятия, благодаря которым Бомбей стал центром хлопчатобумажной промышленности, а прекрасные виллы на Малабарском холме свидетельствуют о том, что и в Индии владельцам и акционерам крупных предприятий живется неплохо. Вдоль улиц тянутся шестиэтажные жилые дома, бары, из которых обычно доносятся резкие звуки джазов, яркие витрины с товарами изо всех стран мира, изысканные рестораны-люкс, где цены сами по себе ограничивают круг посетителей, кинотеатры, вмещающие большое количество зрителей, огромные рекламы с призывно улыбающимися полуобнаженными красотками.
Автомобиль остановился перед отелем, внешняя элегантность которого подчеркивалась названием — «Амбассадор»[3]. Бой распахнул дверцу, слуги ринулись к чемоданам, дежурный, почтительно склонившись, провел меня в залитый светом холл. Я был быстро зарегистрирован и еще быстрее доставлен на лифте к лабиринту комнат, где слуга показал отведенный мне номер. Он объяснил, как действуют механизмы, призванные сделать жизнь приятной, — установка для кондиционирования воздуха, радио, вентилятор, — показал ванную и балкон и бесшумно исчез. Утомленный поездкой, я опустился в мягкое кресло, и мне померещилось, что я все еще в Германии, где угодно, но только не в Индии — «стране чудес».
Но уже следующее утро не оставило сомнений в месте моего пребывания. Началось с уборки. Вместо горничной появилась целая толпа мужчин в белых штанах и небрежно надетых навыпуск рубашках. Один мел, другой смахивал пыль, третий убирал постель, четвертый приводил в порядок ванную. Процедура эта была довольно медлительная. Каждый делал только то, что разрешалось его кастой и предписывалось обычаем. Ни больше, ни меньше, по строго определенному порядку, так, чтобы не унизить достоинство «убирающих постель» или «стирающих пыль».
Перед отелем меня сразу же окружила целая толпа нищих; едва мне удалось избавиться от них, раздав милостыню, как подбежали дети — полуголые, с ввалившимися щеками. Широко раскрытыми глазами они с мольбой смотрели на меня и твердили одну и ту же заученную фразу:
— Нет папы, нет мамы, сахиб, подай анну бакшиш.
При встрече вместо рукопожатия индийцы складывают ладони на уровне груди и произносят «намасте». А когда в ресторане вас встречает волна запахов пряностей и сладостей и вы видите, как посетитель ест руками необычную для вас пищу, вы начинаете понимать, что Индия все же страна далекая и незнакомая.
Когда город меняет свой облик
Q просите нескольких человек о Дели, и вы услышите разноречивые ответы. Коммерческий директор «Эйр Индиа интернэшнл», летевший вместе со мной из Бомбея в Дели, сообщил, что полет длится около трех часов, что в индийской столице имеется «современный аэродром невдалеке от центра города», и перечислил все современные отели. Сидевший рядом швейцарский турист, листая путеводитель, пытался убедить меня в привлекательности Кутб Минара, Красного форта, Джантар Мантара и мечети Джума Масджид, а в заключение лаконично заметил: «Остальное неинтересно». Его сосед задумчиво покачал головой: он предпочитал кафе или бар «Альпы», и его улыбка говорила о близком знакомстве с ресторанами, где можно получить виски. Наконец, индиец с гордостью рассказал о прекрасном городе-саде, который задуман как огромный ансамбль, раскинувшийся на большой территории, и уже сейчас составляет кусочек новой Индии. Мне же с самого начала довелось увидеть Старый и Новый Дели — историческую резиденцию Великих Моголов и недавно отстроенные кварталы — совсем иными, чем они вставали из рассказов моих попутчиков.
В те дни Дели напоминал лагерь беженцев. Куда бы вы ни взглянули — ив самых убогих переулках, и на аристократических проспектах виднелись похожие на палатки сооружения, дребезжащие повозки, коровы, груды домашнего скарба. А между ними — люди, задавленные нищетой и грязью, устало переговаривающиеся или в тупом молчании уставившиеся в одну точку. Их с опаской обходили обитатели ближайших вилл. Некоторые из несчастных расставили принесенные откуда-то кровати — деревянные рамы, переплетенные крест-накрест пеньковыми веревками, которые в окружающей обстановке производили впечатление «благосостояния». Другие соорудили себе из тряпок, палок и кусков жести некое подобие лачуг — жилища нищих, составлявшие резкий контраст с расположенными поблизости белыми особняками богачей. Но в большинстве своем люди лежали прямо на земле, под серо-белыми бумажными тряпками, едва прикрывавшими наготу их владельцев. Это зрелище вызывало ужас и сострадание.
Я спросил шофера о судьбе несчастных. Он лишь пожал плечами:
— Наводнение! Это случается почти каждый год. После трех месяцев дождей, приносимых муссонами, многоводный Ганг и его притоки выходят из берегов. Крестьяне бегут в города и приносят с собой все, что им удается спасти. На этот раз в Дели собралось, очевидно, около 20 тысяч беженцев.
Мы попытались спуститься к Джамне, притоку Ганга, на берегах которого расположен Дели. Но нам не удалось пройти: улица была перегорожена бочками из-под смолы, и полицейские никого не пропускали, так как внизу продолжал бурлить поток, заливший низинные части города.
В Дели все напоминало о разбушевавшейся стихии. Радио и газеты регулярно сообщали об уровне воды, каждый спрашивал себя, что будет завтра, а беженцы терпеливо ждали, когда наконец получат помощь и смогут вернуться к своим хижинам и опустошенным полям.
Пострадавшие толпились на большой площади. Их прибывало все больше и больше, и они молча становились в длинную очередь: еда для жертв наводнения — первая помощь правительства. Пока больше ничего им дать не могли — слишком много было беженцев, и не в одном только Дели.
Я заговорил об этом с экспертом правительства по сельскому хозяйству, и на его лбу сразу же появились морщины.
— Катастрофы от наводнений — одно из самых грозных бедствий для страны. С Гималаев в равнину низвергаются могучие потоки, волны, достигающие метра в высоту, со страшной силой разрушают все, что упорным трудом создал человек, вода заливает дома и поля. Крестьяне бессильны что-либо сделать и вынуждены бежать, чтобы спасти хотя бы жизнь, а их имущество уносит поток. Наводнения случаются так часто, уничтожают нее так безжалостно, что многие индийцы считают их явлением сверхъестественным и неизбежным. Однако современная техника в состоянии бороться с ними. Если построить вдоль Гималаев плотины и отрегулировать течение рек, то их можно будет держать в узде. Это, правда, обойдется во много миллиардов рупий — сумма, огромная для нашей страны, — но тем не менее правительство уже приступило к строительству. Конечно, сооружение плотин следовало начать гораздо раньше, но ведь само наше правительство образовалось только в 1947 г., а до этого мы были всего лишь английской колонией.
Не знал покоя и центр города. Толпы людей теснились перед большими отелями. Там разгорались и бурлили ожесточенные споры. Индийцы в белой форме кельнеров дежурили у входов и никого не пропускали внутрь. Плотные жалюзи на окнах были опущены, обычно оживленные холлы опустели, ни один автомобиль не останавливался у подъездов. Бастовали работники отелей, требуя оплаты отпусков и повышения жалованья до 60 рупий в месяц вместо 30. Вполне законные требования!
Полицейские подозрительно осматривали каждого, кто приближался к бастующим. Время от времени они угрожающе размахивали огромными бамбуковыми палками, такими же длинными и тонкими, как их ноги, торчавшие из коротких штанов. На стенах висели красные флаги, лозунги и наскоро написанные транспаранты с требованиями рабочих. С ограды перед зданием отеля «Мейденс» какой-то индиец обращался к собравшимся со взволнованной речью. Звучали аплодисменты, призывы, возгласы одобрения и, как какой-то рефрен, монотонный голос полицейского: «Проходите, не останавливайтесь». Гостеприимная надпись «Плавательный бассейн» продолжала зазывать в парк, как будто ничего не случилось, но там не было ни души. На время забастовки делийским богачам пришлось отказаться от послеобеденного купания в кафельном бассейне и коктейлей под пальмами.