Как именно возникает эта проблема, еще не ясно, но за годы ее изучения появилось несколько разных теорий. Самыми авторитетными с медицинской точки зрения стали следующие две:
1. Проблема Даниэля коренится в дисфункциональной связи в мозге, скорее всего, между орбитофронтальной корой[5], базальными ганглиями[6] и таламусом[7]. В максимально упрощенном виде процесс можно представить так: орбитофронтальная кора обрабатывает информацию, поступающую от органов чувств (сенсорную), чтобы посылать сигналы базальным ганглиям, которые, в свою очередь, посылают сигналы таламусу, который контролирует моторную[8] систему и, вероятно, пытается нейтрализовать незванные мысли. Потом таламус отправляет информацию обратно, в орбитофронтальную кору. Круг замкнулся, процесс продолжается непрерывно. Проблемы возникают, когда таламус отправляет в орбитофронтальную кору ложные сигналы тревоги; далее полученная от органов чувств информация не подтверждает наличия реальной опасности, и это приводит к тому, что ожидаемый и фактический результаты нейтрализующих мыслей не совпадают. Из-за этого возникает потребность продолжать нейтрализацию – спираль «переделывай, пока не получится»[9].
2. Чтобы скрывать и компенсировать неприятную правду о себе самом, Даниэль развил у себя «гипермораль». «Благодарить» за это надо не только бессознательное чувство вины из-за юношеской мастурбации, но и агрессивные импульсы, которые гипермораль вытесняет из сознания, и они возвращаются в виде навязчивых идей. В случае Человека-Крысы, описанном Зигмундом Фрейдом, молодого человека тревожило, что его отец и возлюбленная могут подвергнуться пытке, состоявшей в том, что голодная крыса прогрызает им прямую кишку. Эта идея, замешанная на боли и отвращении, стала для молодого человека навязчивой, и Фрейд заключил, что она является выражением вытесненной склонности к анальному эротизму. Думая о крысе, грызущей задний проход отца, пациент избегал мыслей о собственной склонности к анальному эротизму. Таким образом, обсессивные мысли Даниэля, сколь бы чудовищны они ни были, помогали ему скрывать от себя еще более неприятную правду о себе самом[10].
Вполне вероятно, что обе эти теории верны. Одна не исключает другой. Но обе они не без изъяна. Один заключается в том, что теории лишь частично дают понять, как возникла проблема. Если причина навязчивых мыслей – дисфункциональные связи в мозге, то откуда взялись эти дисфункциональные связи? Если причина навязчивых мыслей – гипермораль, которая не признает постыдных желаний, то почему гипермораль вообще развилась? Что может предшествовать сбою?
В этой книге я собираюсь проверить третью теорию. По моим предположениям, проблемы Даниэля представляют собой крайнее выражение приобретенной неспособности, от которой в той или иной степени страдает большая часть людей, но которая в последние два столетия проникает во все новые сферы жизни. Она находит выражение не только в действиях отдельных людей. Она заметна и в общественной жизни, в политике, законодательстве, технологиях и работе. И если речь идет о болезни, то это уже не индивидуальная патология; у современного человека неспособность жить с неопределенностью развилась на уровне коллектива.
А вдруг – это инструмент, при помощи которого наш разум справляется с неопределенностью. Мы представляем себе вещи, которые могли или могут произойти. Мы просчитываем вероятности, прикидываем риски. Сейчас, когда я пишу эти строки, общественный диалог почти исключительно сводится к а вдруг на тему covid-19.
А вдруг принятых мер недостаточно, чтобы замедлить распространение пандемии? А вдруг меры излишне строгие? А вдруг все эти меры спровоцируют экономическую депрессию международного масштаба? А вдруг депрессия – если она разовьется – означает, что от болезней, вызванных безработицей и бедностью, людей умрет больше, чем от covid-19?
К счастью, у нас достаточно информации, чтобы определиться со всеми этими а вдруг. С тех пор, как тема коронавируса начала занимать в новостях все больше места, сетевой трафик крупных новостных сайтов удвоился. У нас есть доступ к статистике, научным отчетам и мнению сотен экспертов-эпидемиологов, посвятивших свою профессиональную деятельность изучению вопросов, подобных этому. И все же будущее кажется неясным, а решения не придают уверенности. Специалисты никак не придут к единым выводам. Разногласия не в последнюю очередь видны в стратегиях, к которым прибегают правительства разных стран: запреты на въезд и на выезд, временное закрытие школ, университетов, ресторанов, а также попытки ограничить собрания. В каждой стране ведутся споры о том, являются ли принятые меры слишком мягкими или слишком суровыми[11].
6
Также – базальные ядра. Принимают участие в регуляции движений и мотивационных аспектов поведения.
7
Также – зрительные бугры. Отвечает за передачу сенсорной и двигательной информации от органов чувств (кроме обоняния) к коре больших полушарий. Играет важную роль в регуляции уровня сознания, состояний сна и бодрствования, концентрации внимания.
9
См., например, David Mataix-Cols и Odile A. van den Heuvel, «Neuroanatomy of obsessive compulsive and related disorders», в The Oxford handbook of obsessive compulsive and spectrum disorders, red. Gail Steketee, Oxford: Oxford University Press, 2011.
11
См. Ella Koeze и Nathaniel Popper, «The virus has changed the way we internet», The New York times, 7/4, 2020.