После этого царь наш повелел, чтобы прибыли к вратам его все потребные для пострижения.[114] И тотчас явились все дабтара из своих монастырей и мужи Аксумские со своими законами. Царь перешел отсюда в землю Джеджено из Атронса Эгзеетна Марьям и совершил там обряд пострижения. И принесли три куска дерева, по обычаю при наречении царского имени — Габра Маскаль, Давид и Константин. Вышел кусок дерева, чтобы было имя ему Давид, и нарекли поэтому царя Баэда Марьям Давидом,[115] его жену юности, царицу слева назвали Жан Сайфа, царицу справа — Елену назвали Адмас-Могаса. Все сеюмы и все воинство были в убранстве и в разнообразных тонких одеяниях, как полагается. И вышел царь во дворец пострижения в третьем часу; к нему подвели буйвола и льва, по древнему обычаю, чтобы он поразил их рукою своею, но царь наш Баэда Марьям, когда ему объяснили этот обычай, отказался поражать их, но велел другим людям убить буйвола и оставить в живых льва, как поступил его отец некогда во граде Аксуме, когда сам совершал пострижение. И он окончил весь чин пострижения только с одними законоведами, без других, и затем возвратился в Атронса Эгзеетна Марьям и отпраздновал там крещение. Поднявшись затем оттуда по окончании праздника успения владычицы нашея Марии в месяце Тере[116] и пошел в Дабра Нагуадгуад, чтобы совершить поминовение отца своего Зара Якоба в день половины года. Оттуда он вернулся в Атронса Эгзеетна Марьям и затем царь наш поднялся и перешел в Мензех, ища хорошего места, чтобы выстроить желанный храм. И он нашел изрядное место, согласно своей мысли, и возрадовался весьма, начал сооружение и построил большое здание; вынес много таботов из Марха Бетэ и поместил в нем. И назвал его Месхала Марьям, поставил иереев и дал землю для потребностей церкви.
Здесь он услышал, что все осуждают его, говоря: «царь не живет по закону и уставам царства, но постоянно стремится быть на коне — ведь он юноша». Посему разгневался царь наш весьма и повелел собрать все свое воинство, препирался с ним, говоря: «зачем вы меня осуждаете и говорите: «этот царь наш не живет по закону и обычаям царства, но сидит на коне». Так вы говорили обо мне. Разве этот обычай ездить на коне и стрелять из лука не был у моих отцов издревле? Ныне же выведя людей, которые говорили это, предайте мне, а если нет — все умрете». В этот день захватили многих монахов и знатных лиц и жан табаки и предали их царю. Когда они отрицались от этих слов, и лика матани вместе с ними, царь повелел отвести их в мадханит,[117] а затем им перерезали жилы на ногах и изгнали в Дак, Гуенц, Гуашаро, Дара, Крестос Фатар, а лика матани в Фенгэ и Амба Санэг и Дабра Маэцо. Из-за этого страх вошел в сердца всех людей и стали говорить между собою: «этот царь еще суровее отца своего». И тогда возгласил глашатай: "отныне все вы, мужи Эфиопские, будьте осторожны и живите по уставам вашим". И он послал по областям всех дабтара и цева, бывших при дворе, а сам справил праздник пасхи. И украсил он церковь, наименованную Месхала Марьям, выдав свои одежды. И затем он возвратился в Атронса Эгзээтна Марьям и, придя туда, повелел принести всем наместникам. Эфиопии подати. И они все, согласно приказанию, принесла их в месяцы Хамлэ и Нахасэ.[118] Привели и монахов Дабра Либаноса вместе с их настоятелем отцом нашим Мархена Крестосом.[119] И сказал он отцу нашему Мархена Крестосу: "благослови сей храм и вы все, монахи, благословите его, и я отдам его вам, да будет вам в удел, как отдал некогда, отец мой Зара Якоб отцу вашему Андрею, да будет ему в удел Дабра Нагуадгуад; отныне да не будет он отдельно от Дабра Либаноса". И об этом он установил завет с ними и никогда не прекращал каждое утро давать необходимое для сей церкви.
116
16 января, когда эфиопская церковь, несогласно с другими, празднует успение богоматери. Впрочем в нотной богослужебной книге "Дегуа" есть песнопения на этот праздник и под 21 Нахасе — 15 августа.