— В Бигл-Бей явился полицейский и забрал меня, отправил к миссис Локк, — ответил Казимир.
Миссис Локк была владелицей отеля, она же им и управляла.
Казимира считали одним из «лучших» туземцев в округе. Поскольку он с самых юных лет работал на белых, он был развит и — что также очень важно — опрятен. Ведь если взять в услужение туземца, который еще недавно жил вместе со своим племенем, никогда не носил одежды и никогда не мылся, приходилось, прежде чем поручить ему уборку по дому, основательно потрудиться, чтобы привить ему необходимые навыки и в особенности приучить его хотя бы к элементарным правилам гигиены.
Я сказал Казимиру, что, если он еще не раздумал, он может начать работать на метеорологической станции.
— Но мной распоряжается миссис Локк!
Я объяснил Казимиру, что закон изменился, что он, если пожелает, может уйти от миссис Локк. Он лишь обязан при очередной получке заявить о своем уходе через неделю. Было не так легко внушить Казимиру, что он может так поступить, потому что прежде только работодатель мог заявить об увольнении своего рабочего.
Казимир был человеком с мягким характером, и я очень сомневался в том, что он посмеет заявить о своем уходе миссис Локк, женщине деспотичной, которая держала всех в страхе. Поэтому я настроился на то, что мне придется самому выступить за права Казимира. И я был изумлен, когда примерно через десять дней он появился в доме, в который мы как раз только что переехали.
— Там я заявил о своем уходе, теперь я хочу работать здесь, — сообщил нам Казимир.
Разумеется, у меня произошло столкновение с деспотичной хозяйкой отеля, когда она наливала мне в баре пиво.
— Как это вам взбрело в голову отнять у меня этого бинги[11]? Я заплатила полиции за то, что она мне его доставила. А он еще набрался наглости заявить мне о своем уходе через неделю!
— Но, миссис Локк, ведь Казимир — свободный человек. Он может работать на кого хочет. Даже если полиция и доставила его из Бигл-Бей, он не обязан оставаться у вас. Так говорит закон, миссис Локк!
Даже в Бруме подуло свежим ветром!
В то время заработная плата туземца, определенная положением, была пять шиллингов в неделю — сущие гроши! Так как Казимир убирался не только в доме, но и на метеорологической станции — правда, она занимала только часть веранды, — я смог добиться от правительства штата, чтобы ему платили большую сумму — десять шиллингов в неделю. Я добился также, чтобы для Казимира построили светлую и хорошо проветриваемую хижину из асбеста с приподнятым над землей полом — настоящий дворец по сравнению с обычными вонючими бараками из листового железа с глиняным полом, где жили туземцы. Однако, когда я завел речь о туалете, правительство осталось твердым, мне было заявлено, что туземец может «ходить в кусты».
О скорпионах, крокодилах и циклонах
Обычно всех змей считают ядовитыми, хотя ядовиты лишь немногие из них. В Бруме змей много, по появляются они только в сезон дождей. Они чаще всего небольшие, и туземцы разделываются с ними очень эффектным способом. Они поднимают пресмыкающихся за хвост и щелкают змеей, как хлыстом, так что у нее при этом ломается позвоночник. Так, во всяком случае, рассказывают журналисты. Я неоднократно видел, как туземец поднимал змею за хвост, затем, взмахивая ею, как цепом, с силой ударял змеиной головой о землю и так приканчивал ее. Сам я на это не решался. Меня хватало лишь на то, чтобы убивать маленьких змей, снимая с ноги ботинок и с силой ударяя им по голове змеи. Если же я встречался с большой змеей и у меня под рукой не было палки, я считал осторожность лучшей частью мужества и предоставлял змее возможность уйти.
Однажды вечером — это было как раз в начале сезона дождей — я шел из гостей домой и увидел перед отелем змею, которая, свернувшись в клубок, лежала посреди улицы. Она находилась в оцепенении, как всегда бывает со змеями на холоде. Я снял ботинок, нацелился и ударил этим «оружием» змею по голове. И здесь случилось нечто совершенно неожиданное: кожа змеи лопнула по всей длине с шумом, похожим на звук выстрела. По-видимому, змея как раз тогда меняла кожу.
Шум поднял на ноги всех находившихся в это время в баре. Люди выбежали на улицу, чтобы установить, кто стрелял. Потребовалось немало труда, чтобы убедить их в том, что все произошло именно так, как я рассказывал, хотя доказательство моих слов лежало перед глазами. Наконец меня торжественно повели в бар, и хозяин угостил всех бесплатной кружкой пива по случаю этой грандиозной змеиной истории.
Наш дом был расположен на небольшом возвышении. В саду за домом находилось множество нор скорпионов. Хотя я уже до этого видел скорпионов — тех, что поменьше, серых, живущих под плоскими камнями или в древесной коре, я сначала не понял, что эти маленькие углубления в земле не что иное, как жилища скорпионов, потому что они выползали наверх чаще всего ночью. Как-то вечером моя жена, придя из сада, сказала мне, что скорпион пытался ужалить ее в ногу. Я быстро взял фонарь и стал разглядывать землю под только что развешенным мокрым бельем. Действительно, там сидели два скорпиона по шесть или семь сантиметров длиной! С тех пор мы выходили из дому только обутыми.
Казимир показал мне, как вытаскивать скорпиона из норы, которая, причудливо извиваясь, уходит на большую глубину. Он запускал в нору палку, снимал лопатой землю вплоть до острия палки и затем искал продолжения хода норы. Так он делал до тех пор, пока не находил скорпиона где-нибудь на глубине метра или еще дальше. Быстрее дело шло вечером, когда скорпионы выползали и сидели у входа в свои норы. Тогда мы вонзали лопату в землю позади скорпиона и таким образом отрезали ему путь к отступлению.
В доме мы часто находили многоножек. Это были не те маленькие букашки, какие в Северной Европе гнездятся в кучах дров. Здесь они толще пальца, а по длине в два-три раза больше, зеленые, рыжие или пурпурного цвета — чрезвычайно неприятные существа. Стоило только бросить ночью на пол мокрую пеленку, как можно было быть уверенным, что утром найдешь под ней многоножку. Весьма распространенным в народе, хотя, конечно, и довольно жестоким развлечением было устраивать в коробке из-под мармелада бой многоножки со скорпионом. Они нападают друг на друга и не прекращают битвы, пока оба не падут мертвыми.
В особенно влажные ночи летающие муравьи и так называемые лавандовые жуки тысячами облепляли лампы. Они падали на пол и умирали, и на следующий день их выбрасывали целыми ведрами. Как ясно из названия, лавандовый жук издавал запах, напоминающий аромат лаванды. Этот запах становился еще более резким, если жук попадал в пламя свечи.
Богомолы — существа очень интересные, но едва ли они способны нагнать на человека страх. Впрочем, один такой богомол был причиной того, что отель «Континенталь» лишился буфетчицы.
В Западной Австралии женщины имели равное с мужчинами право разливать в баре алкогольные напитки, и в Бруме для этой цели нанимали девушек. Это, конечно, не потому, что владельцы отелей были убежденными сторонниками равноправия женщин, а потому, что девушки получали меньшую плату, чем мужчины. Правда, было здесь и слабое место: поскольку женщин не хватало, они обычно уже через несколько недель выходили замуж и оставляли работу[12]. Поэтому отели, приглашая девушек на работу из Перта и оплачивая им дорогу, как правило, включали в договор пункт, запрещающий девушке выходить замуж по крайней мере в течение полугода.
Будущая буфетчица отеля «Континенталь» только-только прибыла с юга на пароходе «Кулинда». Вечер был душный. Девушка сидела на веранде в платье с вырезом на спине и пила пиво. Вдруг неожиданно на ее голую спину сел богомол размером примерно сантиметров пятнадцать. Издав крик ужаса, девушка вскочила с кресла и побежала обратно на «Кулинду», чтобы спрятаться там от ужасов Брума.