— А Попов нам говорил, что там нет телефона!
— Да есть там телефон, даже в справочнике есть! — она встала из-за стола и подошла к книжной полке. — Я сейчас вам номер скажу…
— Это уже не нужно. Так вы позвонили?
— Стали звонить. А потом из дома звонили. И дозвонилась я только часов в семь утра. Стала звонить в больницу, представилась родственницей. Мне сказали, что его оперируют и нужно, чтобы кто-то был. У меня грех с души, что не бросили, доставили в больницу…
ГОРЯЩИЕ ОКРАИНЫ РОССИИ
В ПЛЕНУ У НАРКОМАФИИ
КАК КАЗАК НА ДНЕСТРЕ КАЧАН ПАРИЛ
ОБОЮДНОЕ
ОЗВЕРЕНИЕ
Я ХОТЕЛ БЫТЬ ПОПОМ…
ЯВАССКИЕ ОДНОХЛЕБКИ
ТАКСИСТЫ И МАФИЯ
РИЖСКИЙ ОМОН В ТЮМЕНИ
ВЛАДЫЧИЦА ГРУЗИНСКОЙ ДЕМОКРАТИИ
ТРОЯНСКИЙ КОНЬ
ОСЕТИНСКАЯ ТРАГЕДИЯ
ИНГУШСКАЯ ХАМАРТИЯ
— Скажите, а Пономарев выпивал?
— Он был очень независимый человек. На машине ездил всегда трезвым. В кафе бывал редко. Каким он был в ту ночь — сказать не могу.
— Чья была инициатива везти его в больницу?
— Считаю, что моя.
— И как вы оцениваете случившееся?
— Не берусь судить. Не знаю, на что опирался суд, я там не была. Во всяком случае знаю одно: до последнего говорили, что упал…
Вечером М. Шишкина позвонила нам в гостиницу. Голос у нее был обеспокоенным, как у человека, который проговорился.
— Я хотела вам сказать, что я ничего не могу утверждать. Я ничего не видела.
И мы решили, что теперь встречаться с мужем уже нет никакого смысла — оставим его в покое, за это он нам, разумеется, будет очень благодарен.
Утром следующего дня в кабинете первого секретаря горкома партии А. Мезинова нас ожидал важнейший борисоглебский персонаж, деятельность которого как раз и формировала общественное мнение людей о состоянии соцзаконнрсти в городе. Перед нами сидел Кострыкин — прокурор города.
Сразу оговоримся — мы пришли побеседовать, получить какую-то информацию по конкретному делу, что гарантировано нам законом о печати. Однако Кострыкин (видимо, уже достаточно информированный о наших действиях) решил, что вызван на допрос, и приготовился к "схватке” с журналистами, "копающими под него". И по правде сказать — не мешало бы и копнуть, потому что существует строгий порядок по производству дознания и расследования подобных дел: на место происшествия выезжает следственная бригада, оперативно опрашиваются все свидетели и очевидцы, у подозреваемых берется анализ на содержание алкоголя в крови, и, при необходимости, они берутся под стражу, чтобы не могли повлиять на объективный ход расследования всех обстоятельств происшествия. В нашем случае ничего подобного и близко не было. И хотя милиция с опозданием взялась за дело (было упущено время и некоторые концы ушли в воду — мы имеем в виду степень опьянения Мочалова), она была на правильном пути: очевидное умышленное нанесение тяжких телесных повреждений. Ну а дальше происходит совсем непонятное: следователь прокуратуры Ермаков "совершенно случайно” оказывается в морге и, увидев труп Пономарева, остается на вскрытии, вдруг "решив”, что это его труп”.[9] Затем материалы на Мочалова забирает из милиции прокуратура и возбуждает дело уже не по ст. 108, ч. 2, а по ст. 106 (неосторожное убийство). В соответствии с УПК здесь, казалось бы, все верно, но… Вот об этих ”но” нам и хотелось побеседовать с Кострыкиным.