— Никогда на земле не жила… — задумчиво ответила Лукина. — Я хоть и жила на юге, но всю жизнь в городе, деревня для меня, как другая планета. В детстве только, к бабушке с родителями ездила, но так и не прониклась. Ой, это что такое?!
— Где? — встрепенулся я, хватаясь за оружие.
— Да вон, впереди! Самолет видишь?
Далеко впереди, не так уж и высоко, максимум в двух километрах от земли, по небу величаво плыл ИЛ-76, с грибообразной надстройкой на фюзеляже.
— Это самолет ДРЛО, радиолокатор то есть летающий. Ух, смотри какой за ним пошел! — удивился я, увидев четырехмоторный аппарат, чем-то похожий на ТУ-95, только заметно меньше.
— А это что за птичка? — спросила Ксения, когда над горизонтом показался огромный самолет со странным горбом на спине.
— Не знаю… Первый раз такой вижу! Далековато, чтоб получше рассмотреть… Но если это наш, то может быть ИЛ-86, вот только этот горб…
Дорога немного свернула, верхушки обступивших дорогу деревьев скрыли неожиданный авиационный парад. Немного поговорив о самолетах, мы вернулись к деревенской тематике, и следующие полчаса болтали так, словно не убегали от неведомой и страшной эпидемии, а ехали в гости к любимой бабушке. Я вспоминал о том, как бегал за соседской козой, сорвавшейся с колышка, Ксения рассказала о знакомстве с недавно вылупившимися из яиц цыплятами и напугавшей её в детстве гусыне, пытавшейся ущипнуть любопытную девчонку. На какие-то минуты, обычно сложная и очень своенравная женщина, показалась мне маленькой девочкой, попавшей в незнакомый и удивительный мир, живущий совсем не по городским правилам. Наш разговор прекратился только тогда, когда «буханка», шедшая в голове колонны, начала тормозить, прижимаясь к обочине.
Перекресток на окраине деревни Никульское, несмотря на удаленность от города, напоминал оживленное пересечение дорог в центре Ярославля. Десятки машин стояли у обочины, некоторые сворачивали направо или налево, но самым удивительным было то, что большинство автомобилей не ехали дальше на запад. Водители выходили, говорили о чем-то с вооруженными охотничьими ружьями мужиками, сидящими у дороги на перевернутых ведрах, садились в свои машины и сворачивали, кто на север, в сторону Рыбинска, кто на юг.
Когда, наконец, мы приблизились к перекрестку, буханка остановилась, из нее сразу же выскочил Бэтэр, выглядевший в своем облачении натовского спецназовца совсем неуместно, на фоне раздолбанной дороги и облаченных в фуфайки мужиков.
— Тихо сиди, не дергайся! — приказал я Ксении, попытавшейся выбраться из машины. — Сам подойдет, скажет, что тут происходит!
Если бы глазами можно было поджечь что-нибудь, от меня тотчас осталась бы горстка пепла, после уничтожающего взгляда госпожи Лукиной. Однако, она не стала своевольничать, лишь поджала губы и уставилась перед собой, вцепившись в баранку.
Виктор, тем временем, закончив разговор с деревенскими, направился в нашу сторону. Высадившись из «Соболя», не забыв при этом свой карабин, я смотрел на друга, неторопливо идущего навстречу. Когда он подошел поближе, мне совсем не понравилось выражение его лица, по-прежнему мрачного и хмурого, с потухшими глазами. Только теперь на его губах играла хорошо знакомая по чеченским командировкам, кривая кровожадная ухмылка-гримаса.
— Денис! Местные говорят, впереди, в Большом Селе, много зараженных, проехать нельзя. Даже какие-то шустрые мутанты появились. Наверняка приврали, но насчет зараженных правда, там не проехать. — медленно, чеканя слова, сказал Виктор. — Вези наших в объезд, мужики сказали, через Миглино и Байково есть дорога, ты, наверное, знаешь, где это.
— Что значит, вези наших? — удивился я, догадываясь, что он ответит. — А ты куда?
— Я в Большое поеду! Сам! — категорично ответил Бэтэр. — За семью ответить надо!
Краем глаза я заметил, как Ксения подалась всем телом к открытому с моей стороны окошку, внимательно слушая Одинца.
— Брат… Давай не глупи! Много ты один навоюешь? Забыл, чем заканчивалось геройство в горах? — я решил зайти с козырей, чтобы не напоминать ему последние слова отца, это было бы слишком подло.
Бэтэр отшатнулся, будто от пощечины, побледнел. Ни он, ни я, до самой смерти не сможем забыть безрассудный поступок нашего друга и боевого побратима, Генку-Атоса, в одиночку бросившегося прикрывать отход взвода. Ребята через десять минут вышли к дороге, встретившись со спешившим на помощь подкреплением, усиленным броней, а самого Атоса больше никто живым не видел. Лишь через несколько дней разведка нашла его тело, со следами жестоких пыток, распятое на стене ветхого сарая. Он ещё жил, когда бородатые выродки содрали с него кожу, прибитые гвоздями запястья и ноги Генки были изорваны в клочья во время агонии…
— Денис, я от своего не отступлюсь! — сквозь зубы процедил Виктор. — За отца, за мать, за сестренку!
За Генку он отомстил духам жестоко, со всей присущей ему прямотой. Десятерых за одного, той же монетой. Сами бородачи взвыли от ужаса, найдя останки тех, кто выбыл из стаи стараниями Бэтэра. Вот только сейчас не война, а против нас не живое зверье, а мертвое, которому, похоже, эмоции недоступны. Мстить мертвецам бессмысленно, они уже своё отбоялись…
— Значит так, Витя… Мы едем с тобой. — сказал я после коротких раздумий. — Едем, пока не увидим зомби. Я и ты выходим, зачищаем, остальные сидят в машинах, при малейшем риске уезжаем. Если мертвых слишком много, уезжаем. Когда кончится боекомплект, уезжаем. Возражения не принимаются!
Я подошел вплотную к нему, глядя прямо в глаза. Виктор сорвался, его уже несет горячка, лихорадка боя, его не остановить, можно только прикрыть ему спину. Он пройдет сквозь вражеские ряды как нож сквозь масло, будет ликовать от вида льющейся из врагов крови, как Арес[32], кровожадный бог войны, он не остановится, пока последний противник не застынет навеки…
— Да. — кратко ответил Одинец, не отворачиваясь, не опуская взгляд.
Сделав шаг назад, я развернулся и открыл салон «Соболя», где лежала большая часть моего боекомплекта. Достав увесистую сумку, дал команду совсем уж притихшей Ксении пересесть на пассажирское место, чтобы за руль сел её муж. По дороге к возвышающейся над пейзажем лифтованной «буханке» Виктора, объяснил Саньке, что, когда и как надо делать. Она промолчала, но блеснувшая в уголке глаза слезинка выдала её страх и тревогу.
— Игорь, планы меняются! — сказал я, открыв дверь УАЗовского вездехода. — Ты поведешь «Соболь». Возьми «мурку» у Виктора, на всякий случай, твоя «Сайга» мне понадобится.
— Что-то случилось? — озадаченно спросил Лукин, выбравшись из кабины.
— Да, случилось. В Большом Селе много мертвецов, дорога перекрыта. Будем чистить. Вы с Матвеичем отвечаете за женщин, из машин не выходите. Если мы с Виктором увязнем — разворачивайтесь и уезжайте. — категоричным тоном я размеренно выкладывал соседу план действий. — Большое можно объехать, через Миглино, потом на Байково, потом на запад до Андреево, за ним поселковой дорогой в обход Большого. Пусть Ксюха карту посмотрит, у вас в бардачке лежит. Как до Борока доедете, спросишь Хворостова, там его все знают. Все запомнил?
— Да, конечно… Денис… Почему мы все вместе не поедем в объезд? Зачем вам чистить Большое?
— Потому что мы можем. Потому что так правильно! — ответил я, в глубине души понимая, что не так уж и правильно лезть в пекло, да ещё и с женщинами за спиной.
Недоуменно пожав могучими плечами, Игорь пошел к Бэтэру за оружием. Тот быстро объяснил соседу, как заряжать, целиться через коллиматор, как стрелять, дал несколько пачек патронов.
Когда Лукин ушел, Виктор забросил в кабину свой чехол с «Вепрем», за ним сумку с магазинами и боеприпасами, затем влез сам, усевшись за руль. Загрузившись на пассажирское место, я вздохнул, посмотрев на пустую дорогу, ведущую в неизвестность, и мы тронулись.
32
Арес, его имя означает «воин». Один из богов греческого Олимпа. Кровожадный, ненасытный, яростный бог войны, не гнушавшийся никакими средствами для достижения победы.