Хотя на первый взгляд он казался крепким как дуб, руки его (очевидно, из-за страсти к неумеренным возлияниям) мелко подрагивали. Я заметил, что он часто прикладывается к большой, обтянутой синей тканью походной фляжке, висящей у него на поясе. Меня удивило, что этот отслуживший ландскнехт и будущий грабитель с большой дороги время от времени важно похлопывает себя по нагрудному карману, будто давая понять, что может купить все на свете.
В Оране нас, как обычно, встретил сопровождающий и повел в маленький форт на вершине рыжей конусообразной горы. Все кровати и на сей раз были заняты, так что мне пришлось довольствоваться соломенной подстилкой во дворе.
Когда взошла луна, я почувствовал ту же постыдную усталость, которая усыпила меня в первый раз, и понял, хотя старался этому воспротивиться, что дух совращающий[38] опять завладел мною. Мне показалось, что я должен исправить допущенную прежде ошибку и что сейчас для этого самый удобный момент. Поскольку план бегства, разработанный мною тогда, еще хранился у меня в памяти, я взобрался на крышу сарая, тихонько перелез оттуда на стену и, уже с другой стороны, спрыгнул на землю. Всё прошло удачно, я не сломал ногу и не был замечен часовым, а значит, отчасти восстановил в собственных глазах свой престиж. Пусть и сделал это как человек, который мысленно играет с самим собой по им же придуманным правилам.
Я бы с удовольствием вернулся тем же путем обратно, но поскольку теперь передо мной была только гладкая стена, оставалось ждать утра, когда откроют ворота. Чтобы скоротать время, я решил прогуляться по берегу моря, откуда доносился едва различимый шелест накатывающих волн. Я начал спускаться по крутой горной дороге, по которой когда-то прошел вместе с Бенуа, лживым Франке и прочими.
В тишине ночи я издалека услышал бодрое пение одинокого путника, идущего мне навстречу. Он пел старую песню солдат герцога Мальборо[39], в немецком изводе: «Мы вышли на маневры, сто тысяч как один…» Когда мы сошлись, я узнал в поющем человеке бородатого шваба — он, видимо, тоже устроил себе самоволку. Лицо его сияло, как надраенный медный котелок, и на ногах он держался нетвердо.
Шваб чрезвычайно обрадовался, что я составлю ему компанию, и тотчас с готовностью повернул обратно, предложив посетить некоторые из тех заведений, которые он расхваливал мне во время поездки по железной дороге.
Шагая рядом со мной между скалами и зарослями алоэ, этот могучий, как Рюбецаль[40], человек, положив руку мне на плечо, доверительно поведал тайные причины своей радости. Я узнал, что после благополучного завершения пятнадцатилетнего срока службы ему выплатили жалованье в размере тысячи пятисот франков. Бедным людям, как гласит финская поговорка, даже слабое пиво ударяет в голову, а потому этому вояке, в чьем кармане всю жизнь побрякивали лишь медяки, такая сумма показалась астрономической — обладание ею буквально окрылило его, если выражаться поэтическим языком.
Он время от времени останавливался и с пьяным воодушевлением шептал мне:
— Тысяча пятьсот франков! Я буду ездить в автомобилях, а по воскресеньям надевать цилиндр и отправляться на прогулку!
Но прежде всего он решил, что отныне не упустит ни одного из тех приятных напитков, которые для него, можно сказать, превратились в понятия, позволяющие классифицировать все феномены жизни.
Низшую ступень в такой иерархии мой новый друг обозначил словом «коньяк»; и произносил это слово очень отчетливо, будто обращаясь к незримому официанту. Для обозначения удовольствий более утонченных он выбрал слово «бордо», которое выговаривал с мечтательной нежностью, давая ему растаять на языке. Наконец, самую высшую и желанную ступень обозначало слово «шампанское»: шваб выталкивал его изо рта с такой убедительностью, что ты словно слышал хлопок вылетающей пробки, и при этом рука его, будто шутиха, взлетала вверх.
Пока он доверительно посвящал меня в тайны наслаждений, даруемых богатством, и то и дело выкрикивал свой боевой клич «Коньяк, бордо, шампанское!» — мы добрались до портового квартала, где все еще мерцали огни.
Целью нашего путешествия была небольшая таверна, где шваб перешел к практической части наставлений. Сперва он громовым голосом потребовал коньяку, а после (поскольку бордо здесь отсутствовало) сразу перескочил к третьему пункту своей программы. Нам принесли сладкое, теплое и, главное, дорогое игристое вино из винограда, растущего на Канарских островах, которое мой приятель принялся хлестать как воду.
38
Этот дух упоминается в Книге пророка Исайи (19:14), но в синодальном русском переводе он назван по-другому (курсив мой. —
39
Джон Черчилль, герцог Мальборо (1650–1722) — английский полководец, отличившийся в Войне за испанское наследство.