В Страну тюльпанов, очаровавшую Б. Д. Михайлова, он приехал, минуя пять стран, в июле. К этому времени положение еще более ухудшилось: голландская компартия фактически распалась на три группы. Сформировавшаяся на базе так называемого Национального рабочего секретариата (NAS) фракция «левых» не желала иметь ничего общего с «правыми», во главе с Давидом Вайнкопом и В. Равенстейном, а те, в свою очередь, отказывались подчиняться решениям Центрального комитета, ядро которого заняло центристские позиции. Негативно оценивая дезорганизаторскую деятельность «левых» и особенно «правых», Б. Д. Михайлов тем не менее счел необходимым подвергнуть критике и «центр». «ЦК… слабоват по своему составу. Большинство ЦК могло бы быть составлено лучше, опытнее и работоспособнее. В частности, совершенно непонятно, как в роли секретаря партии и главного редактора могла всплыть такая фигура, как А. Винц, весьма молодой и весьма неустойчивый товарищ, без политической подготовки и политической линии. При всех своих деловых недостатках он весьма подвержен чисто случайным, личным влияниям справа и часто идет вразрез и наперекор линии большинства ЦК в угоду правым противникам нынешнего ЦК», — утверждал он в письме от 21 июля.
Пребывание Б. Д. Михайлова в Голландии, однако, оказалось недолгим. Уже 15 августа в связи с арестом Абрама Гуральского ему передали указание из Москвы заменить последнего на посту представителя Исполкома Коминтерна при Французской компартии. Все же Б. Д. Михайлов успея принять участие в создании при ЦК компартии Голландии колониальной комиссии, несколько раз выступить на съезде голландских комсомольцев, обсудить вместе с членами ЦК и осудить как правоуклонистскую резолюцию секции Эйнланолен амстердамской партийной организации.
Здесь в качестве прекрасного образца коминтерновского жаргона стоит воспроизвести отрывок из письма Вильямса с информацией об обстоятельствах ареста официального делегата Исполкома Коммунистического интернационала молодежи (ИККИМ), посланного на съезд голландского комсомола: «Как Вы знаете, представитель молодежи, бывший там на конгрессе, захворал. Хотя костюма (т. е. паспорта. — М. П.) при нем не было обнаружено, он почему-то дал сведения о себе, соответствующие меркам костюма. Я предупредил об этом мастерскую костюма (Марина), чтобы он принял меры, гарантирующие в случае запроса положительный ответ с места происхождения костюма».
Как и А. Я. Гуральский во Франции, Борис Михайлов вынужден был заняться анализом реакции местных коммунистов на публикацию книги Макса Истмена «После смерти Ленина». Переданная в Москву информация могла обнадежить кремлевский триумвират: левое крыло партии Л. Троцкому хотя и симпатизировало, однако не настолько, чтобы стать под его знамена. «В вопросе о троцкизме группа (т. е. левые. — М. П.) занимает не совсем ясную позицию: личные симпатии к Троцкому среди этих товарищей значительны, и это, главным образом, и определяет их колебания. По вопросу о книге Истмена «Т[ро]цкий»[263] из этой группы отзываются весьма резко, как о «грязной и контрреволюционной сатире», отношение Троцкого к этой книге считают «непонятным»; полагают, что книгу надо заклеймить, но Троцкого в связи с его заявлением по поводу этой книги «не трогать», публично «очень осторожно» можно коснуться позиции, занятой Троцким в связи с появлением книги Истмена. Опасность откола или раскола в РКП или КИ товарищи считают «нереальной», полагают, что если бы Троцкий и попытался откол или раскол создать, ему это не удастся; об отколах от КИ не может быть и речи, и все они резко выступают против всяких отколов»[264].
22 августа, меняя автомобиль на поезд, чтобы замести следы от преследовавшей его полиции, Б. Д. Михайлов прибыл в Париж.
Надо сказать, что еще в июле А. Я. Гуральский, настаивавший перед ИККИ на своем возвращении в СССР, предложил заменить его Вильямсом и согласовал эту кандидатуру с политбюро ЦК ФКП.
Свои послания из Франции Б. Д. Михайлов подписывал псевдонимом Ральф. В качестве удостоверяющего личность документа использовался уже бывший в употреблении фальшивый паспорт коминтерновца Матиаса Ракоши. Когда М. Ракоши арестовала венгерская полиция, Б. Д. Михайлов, обеспокоенный, обратился за информацией в Москву. «Запросите, пожалуйста, Марина — не провален ли костюм, который он дал мне и который я сейчас здесь ношу, ибо это — бывший костюм Ракоши, по которому он жил в Венгрии до последнего расширенного] пленума. Если есть сомнения насчет верности костюма— телеграфните», — писал Ральф.
На первых порах Б. Д. Михайлов очень рассчитывал сохранить контакты с голландскими коммунистами. С просьбой разрешить ему переписываться с членами ЦК КП Голландии и давать им «в пределах получаемой информации» различные советы он обратился уже в первом своем письме из Парижа в Москву. Видимо, ИККИ удовлетворил просьбу Б. Д. Михайлова, поскольку тот в своем письме от 11 сентября выражал беспокойство по поводу отсутствия реакции Москвы на политическую линию еще в конце мая обновленного ЦК КП Голландии. Он настаивал на публичной поддержке Коминтерном нового голландского руководства и сообщал, что делегация потерпевших поражение голландских «правых» во главе с выведенным из состава политбюро и ЦК Давидом Вайнкопом прибыла в Париж, где, «по слухам», завязала переговоры с группой Росмера и Монатта. И хотя председатель ИККИ Григорий Зиновьев по линии ОМС’а послал ему указание «официально» повидаться с Д. Вайнкопом, голландская тема позже исчезает из донесений Вильямса.
Много времени у нового представителя ИККИ во Франции занимали мероприятия по вызволению А. Я. Гуральского из тюрьмы. Он подыскал надежных адвокатов, наладил переписку с арестованным. Выяснилось, что полиция прекрасно осведомлена о деятельности последнего во Франции и лишь из-за боязни международных осложнений тянет с расследованием и не решается предать дело огласке. «…При допросах в охранке ему давали понять, что прекрасно знают, кто он такой и чем занимается: цитировали все его фамилии и клички, даты его приезда — отъезда в марте к Вам (т. е. в Москву. — М. П.), обратного приезда; указывались адреса и даты заседаний, на которых он бывал и даже — по некоторым] вопросам — какую точку зрения на каком именно заседании он защищал, — сообщал в ИККИ о деле Гуральского Ральф, — словом, информированность полиции весьма обстоятельная. Ясно, что в ближайшем окружении руководящих товарищей, среди, например], друзей кого-либо из членов ЦК имеется провокатор». В сложившейся ситуации Б. Д. Михайлов предлагал развернуть в прессе кампанию за освобождение А. Я. Гуральского из тюрьмы, хотя бы на поруки, как неизвестно за что арестованного коммуниста. Сам А. Я. Гуральский и политбюро ФКП возражали, опасаясь негативного результата. Ценой большого нажима победил Б. Д. Михайлов, настоявший также на привлечении Международной организации помощи борцам революции (МОПР) и советского посольства. Впрочем, посол Леонид Борисович Красин наотрез отказался «в какой бы то ни было форме, даже в частных разговорах» помочь делу.
По информации Ральфа, Абрам Гуральский очень переживал по поводу «моральной кампании», якобы развернувшейся против него в ФКП, иначе говоря, против слухов, что он будто был арестован «во время кутежа в грязной компании». Сплетня исходила от сотрудницы МОПР Мадлены Кер, которую Ральф охарактеризовал как «взбалмошную бабу», заметив, что предприняты меры для выяснения, «откуда она это взяла». От себя добавим, что Мадлена Кер была супругой в недавнем прошлом одного из секретарей Руководящего комитета ФКП Антуана Кера (наст, фам. Кейм), оставившего свой пост из-за принадлежности к масонской ложе.
Когда Гуральский вышел из тюрьмы, Ральф обеспечил его отправку домой.
Ознакомившись с положением, Б. Д. Михайлов предложил систему мер по организационному укреплению ФКП. Он считал необходимым: «1) Превратить секретариат в орган, выполняющий решения П. Б. и контролирующий их выполнение другими органами, и установить ответственность за непроведение решений партии. Исполнительного органа у П. Бюро сейчас фактически нет, его решения на 50 % остаются на бумаге. 2) Усилить работу Оргбюро, ограничивающуюся сейчас лишь мелкими, формальными вопросами. 3) Усилить связь партии с парижским районом. 4) Оживить работу ячеек, давая для этой работы политический] материал, до сих пор застревавший на пути из ЦК в парижский район. 5) Толкнуть работу инструкторскую и по воспитанию кадров…»