Появление городского поселения типа Дорион-IV свидетельствует, что около XIX—XVIII вв. до н. э. ахеяне уже находились в условиях полугородской жизни — этот термин А. Я. Брюсова[504] удачно определяет переходное время, когда общество не довольствовалось более изолированными поселениями общин, перераставших из родовых в сельские, а нуждалось в крупных поселениях с развитыми ремеслами, т. е. в городах.
Наибольший подъем Дориона приходится на среднеэлладский II период. Однако город существовал и в последующие столетия, причем в конце ахейской эпохи на акрополе были обнаружены кузнечные мастерские. К XIV—XIII вв. до н. э. он утерял свое административное значение и оставался чисто ремесленным центром.
Развитие городской жизни в XVII—XV вв. до н. э. остается неясным, но в XIV в. до н. э. ахейский город предстает уже как сформировавшееся явление. Это позволяет думать, что процесс роста городов не прекращался. Если вспомнить, как сильно шагнули вперед ремесла и торговля ахеян в эти столетия, то не удивителен и рост ахейских городов.
В XIV—XIII вв. до н. э. можно отметить два типа ахейского города. Первый — крупный город, центр политической власти и одновременно место значительного и разнообразного ремесленного производства. Таковы Микены, Тиринф, Пилос и, вероятно, многие другие, еще неизвестные нам города. Другой тип — небольшой городок или городское поселение с сильно развитой ремесленной жизнью (Бербати, Дорион-V). Многочисленность больших и мелких городов в ахейской Элладе изучаемого времени отражена в «Каталоге кораблей». Правда, называемые там городами пункты были неодинаковы по своему значению. Однако значительная часть резиденций эпических басилеев — действительно крупные центры XV—XIII вв.[505]
Наиболее полное представление о структуре ахейского города XIV—XIII вв. дают Микены, где раскопаны и дома и сотни погребений изучаемого времени. Разнообразные типы жилищ отражают различное имущественное положение и занятия отдельных групп населения. На акрополе в пределах крепостных стен по соседству с дворцом частные дома могли принадлежать только представителям высших кругов микенской аристократии или приближенным басилея.[506] Упомянем «Дом с колоннами», раскопанный Цунтой и Уэйсом на восточной окраине акрополя, несколько ниже царского дворца, который вполне отвечает требованиям богатого аристократа. Его общая площадь — 966 кв. м. Парадные и жилые комнаты с большим количеством кладовых и чуланов вмещали обширную семью владельца и многочисленных слуг. В «Доме с колоннами» нельзя найти следов торговых или ремесленных занятий его обитателей. Кладовые по своим размерам были предназначены хранить припасы лишь для личного потребления. Недаром Уэйс, сопоставив «Дом с колоннами» с описанием дворца Лаэртида, пришел к убедительному выводу об их полном сходстве.[507]
Часть зданий на акрополе была предназначена для складов. Таково, например, на нижней террасе «зернохранилище», имевшее не менее двух этажей, в котором стояли пифосы с ячменем, пшеницей и викой. Это здание интересно тем, что оно несколько напоминает амбары Дориона-IV, однако теперь это хранилище принадлежит только царю.
Жилые дома, расположенные здесь же, на самой нижней террасе крепости, имели более скромный характер. Около середины XIV в., после реконструкции западного склона и укрепления его киклопической стеной (названа так по характеру кладки. — Т. Б.), возник небольшой квартал, густо застроенный сравнительно небольшими домами. Владельцы этих жилищ были тесно связаны с дворцом и, вероятно, принадлежали к числу менее знатных приближенных или родственников царя.[508] Перепланировка этого участка города указывает на большой сдвиг в развитии городской жизни Микен в конце XV — начале XIV в.
506
Впервые это мнение было высказано X. Цунтой в 1888 г. («Ephemeris Archaiologiki», 1888, р. 119 sq.).
508
Уэйс полагает, что в небольших домах могли находиться «солдаты, ремесленники, писцы и рабы» (Wace,