142 Если в эпоху Рыб, кажется, преобладает архетипический мотив враждующих братьев, то приближение следующего платоновского месяца, а именно эры Водолея, должно констеллировать проблему единства противоположностей. Эта проблема не может быть разрешена ни философией, ни экономикой, ни политикой; ее способен решить только человеческий индивид в своем опыте переживания живого духа, чей огонь сошел на Иоахима, избрав его одним из многих, и был передан им далее в будущее, невзирая на все современные ему недоразумения. Примером того, как на протяжении столетий происходит развитие символов, может служить торжественное признание в наши дни Assumptio Mariae (вознесение Марии). Побуждение здесь исходило не от церковных властей, демонстрировавших немалые сомнения и откладывавших провозглашение данного догмата в течение почти ста лет,[221] а от католических масс, все ревностнее настаивавших на его принятии. В своей основе их настойчивость представляет собой потребность архетипа в самореализации. [222]
143 Отзвуки движения Святого Духа в последующие годы дошли до четырех выдающихся умов, имевших громадное значение для будущего. Эти умы — Альберт Великий (1193-1280); его ученик Фома Аквинский, философ Церкви и адепт алхимии (как и Альберт); Роджер Бекон (около 1214 — около 1294), англичанин, предвосхитивший появление индуктивной науки; наконец, Майстер Экхарт (около 1260 — 1327), самостоятельный религиозный мыслитель, чьи труды переживают сейчас подлинное возрождение после шести веков забвения. Кое-кто справедливо усматривает в движении Святого Духа предварение Реформации. Приблизительно в XII-XIII веках также дают о себе знать первые ростки латинской алхимии, философский и духовный смысл которой я постарался прояснить в моей книге "Психология и алхимия". Упоминавшийся выше (пар. 139) образ "нерушимого стояния на новой скале" поразительно напоминает центральную идею философской алхимии, рассматривавшийся как параллель Христу — "скала", "камень", "краеугольный камень". Присциллиан (IV век) говорит: "Христос для нас скала, Иисус для нас краеугольный камень".[223] Алхимический текст говорит о "скале, по которой трижды ударил жезл Моисея, и вода потекла из нее вольным потоком".[224] Lapis именуется "священной скалой", и описания наделяют его четырьмя частями.[225] Святой Амвросий говорит, что истечение воды из скалы предваряет собой кровь, исторгнутую из бока Христа.[226] Еще один алхимический текст упоминает "воду из скалы" в качестве эквивалента все растворяющей жидкости, aqua permanens (вечная вода) [227]. Кунрат, на своем несколько цветистом языке, говорит даже о "Petroleum sapientum" (нефти мудрецов) Наассены называла Адама "скалой", и "краеугольным камнем".[228] Обе эти аллегории Христа упоминают Епифаний в своем Ancomtus, а также Фирмик Мате рн.[229] Данный образ, общий для церковного и алхимического языков, восходит к 1 Коринф., 10:4 и 1 Петра, 2:4.
221
[Хотя Непорочное Зачатие Марии было провозглашено defide [догматом веры (лат.) — Прим. пер.] папой Пием IX в 1854 г. в булле Ineffabilis Deus, [неизреченный бог (лат.) - Прим. пер.], ее вознесение получило признание в качестве составной части божественного откровения только в 1950 г. — Прим. изд.]
224
Ср. Aurora Consurgens (ed. von Franz), p. 127: "сие великое, обширное море ударило в скалу и металлическая вода истекла из нее".
225
Musaeum Hermetkum (1678). р.212: "Наш камень именуется святой скалой, понимается же и обозначается четырьмя способами". Ср. Эфес 3, 18. Надпись пирамиды Пепи I упоминает четырехликого бога воскресения: "Чтим тебя, о четырехликий... Ты наделен душой и восходишь (как солнце) в своей лодке... перенеси с собою сего Пепи в хижине на твоей лодке, ибо сей Пепи — сын Скарабея" (Budge Gods of the Egyptians, I, p. 85).
227
Mylius, Philosophia reformata (1622), p.l 12: "Когда Философ извлек воду из скалы и масло из кремня".
228
Hippolytus, Elenchos, V, 7, 34f. (Legge trans., I, p. 129). "Здесь также присутствует намек на "камень, отторгнутый от горы не руками" (Даниил, 2,45) — метафору, применявшуюся алхимиками.