Михаил Кузмин
(1872–1936)
Апулей
Бледное солнце осеннего вечера;Грядки левкоев в саду затворённом;Слышатся флейты в дому, озарённомСолнцем осенним бледного вечера;Первые звёзды мерцают над городом;Песни матросов на улицах тёмных,Двери гостиниц полуотворённых;Звёзды горят над темнеющим городом.Тихо проходят в толпе незаметныеБожьи пророки высот потаённых;Юноши ждут у дверей отворённых,Чтобы пришли толпе незаметные.Пёстрый рассказ глубины опьяняющей,Нежная смерть среди роз отцветающих,Ты – мистагог всех богов единящий,Смерть Антиноя от грусти томящей,Ты и познание, ты и сомнение,Вечно враждующих ты примирение,Нежность улыбки и плач погребальный,Свежее утро и вечер печальный.
В старые годы
Подслушанные вздохи о детстве,когда трава была зеленее,солнце казалось ярческвозь тюлевый полог кроватии когда, просыпаясь,слышал ласковый голосворчливой няни;когда в дождливые праздникивместо Летнего садаводили смотреть в галереисраженья, сельские пейзажи и семейные портреты;когда летом уезжали в деревни,где круглолицые девушкиработали на полях, на гумне, в амбарахи качались на качеляхс простою и милой грацией,когда комнаты были тихи,мирны,уютны,одинокие читальщикисидели спиною к окнамв серые, зимние дни,а собака сторожила напротив,смотря умильно,как те, мечтая,откладывали недочитанной книгу;семейные собраньяофицеров, дам и господ,лицеистов в коротких курткахи мальчиков в длинных рубашках,когда сидели на твёрдых диванах,а самовар пел на другом столе;луч солнца из соседней комнатысквозь дверь на вощёном полу;милые, рощи, поля, дома,милые, знакомые, ушедшие лица —очарование прошлых вещей, —вы дороги,как подслушанные вздохи о детстве,когда трава была зеленее,солнце казалось ярческвозь тюлевый полог кровати.
«Волны ласковы и мирны…»[1]
Волны ласковы и мирны,Чуть белеют корабли.Не забыть родимой Смирны,Розовеющей вдали.Отражён звезды восточнойБледный блеск струёй воды,Наступает час урочный,Как спускались мы в сады.И смеялись, и плескались,Пеня плоский водоём;Как встречались, так расстались,Песни пленные поём.Жадный глаз наш еле ловитУж туманные холмы;Что морская глубь готовитВ пене плещущей каймы?
«Великое приходит просто…»
Великое приходит простоИ радостно, почти шутя,Но вдруг спадает с глаз короста,И видишь новыми зрачками,Как новозданное дитя.Не шлёт вестей нам барабаном,Трубач пред ним не трубит вскачь.Подобно утренним туманам,Спадает с солнца пеленами!Прими, молись и сладко плачь,Чтоб небо снизошло на землюИ духу плоть дала приют, —Земля дохнула тихо: «Внемлю»,Звезда цветёт, и с пастухамиСвирельно ангелы поют.
«Среди ночных и долгих бдений…»
Среди ночных и долгих бденийИ в ежедневной суетеНевидимый и лёгкий генийСопутствует моей мечте. Нежданную шепнёт строку,Пошлёт улыбкой утешеньеИ набожному простакуПростейшее сулит решенье.И вот небедственны уж беды,Печаль забыта навсегда,И снятся новые победыПростого, Божьего труда.Я долго спутника искалИ вдруг нашёл на повороте:В поверхности любых зеркалЕго легко, мой друг, найдёте.Печален взор его лукавый,Улыбок непонятна вязь,Как будто недоволен славой,Лишь к славе горестной стремясь.Вы так близки мне, так родны,Что кажетесь уж нелюбимы.Наверно, так же холодныВ раю друг к другу серафимы.Но спутник мой – одна правдивость,И вот – пусты, как дым и тлен,И бесполезная ревнивость,И беглый чад былых измен.И вольно я вздыхаю вновь,По-детски вижу совершенство:Быть может, это не любовь,Но так похоже на блаженство!
Пейзаж Гогена
К. А. Большакову
Красен кровавый рот…Тёмен тенистый брод…Ядом червлёны ягоды…У позабытой пагодыРуки к небу, урод!..