Должно быть рептилия что-то почувствовала, так как проворно юркнула в сторону, а сам сид с недовольным вздохом вынужден был отказаться от погони — заниматься преследованием и разделкой добычи у него не было времени. Требовалось отправиться в путь. А еще прежде — сориентироваться на местности и выбрать дорогу, которая быстрее приведет его к нужной точке. Мир Теней дарил в этом особые возможности.
Здесь существовали «лесные тропы» — дороги, что будто могучие волны, несли путника по земле. Там, где в Пархейме требовалось сделать десять шагов, на лесной тропе хватало одного или трех. Крайне ценная возможность. Но и у нее имелись свои подводные камни. Главный из них заключался в том, что в мире Скафа даже фейри было сложно ориентироваться, а сами «лесные тропы» являлись всего лишь путями, проложенными вдоль линий магических течений. Зыбкими, с трудом ощутимыми даже при отменном чувстве магии. Требовался немалый опыт, мастерство и сосредоточенность, чтобы не сбиться с них. И при этом даже самые могущественные чародеи порой терялись в Скафе, оказываясь вовсе не там, где они хотели.
Впрочем, каждая задача имеет решение, достаточно лишь приложить усилия, чтобы его найти. Фейри были давно знакомы с Теневым миром и придумали многое для того, чтобы путешествовать по нему. Кое-кто из волшебного народа смог выработать в себе невероятную чувствительность к магии, способность ощущать все течения силы вокруг. Другие освоили заклинания поиска, позволяющие точно ориентироваться в окружающем пространстве. Но самым главным, тем, что дало возможность большинству магов путешествовать по Скафу, стали маяки во множестве созданные фейри. И стоило сиду привыкнуть к Теневому миру, как он тут же уловил нужный ему сигнал.
Следующим шагом Глэд сосредоточился на окружающем пространстве, выявив на расстоянии двадцати шагов от себя три магических потока. Такое число было довольно значительным. Оно означало нахождение на мощном источнике энергии, благоприятном для проведения ритуала или создания здесь сидхе. И также это место было удобно тем, что могло восприниматься как перекресток в мире Скафа, от которого расходилось несколько «лесных троп», одну из которых можно было выбрать в качестве удобной дороги. Глэд предпочел ту, что шла в восточном направлении, лишь слегка отклоняясь от нужной ему точки. Помимо протекавшей энергии, ее выделяли следы, оставленные животными, которые инстинктивно чувствовали удобство этого пути. И уже спустя минуту после появления в Теневом мире, сид направил коня по едва различимому следу, сосредоточенный, внимательный, собранный.
Глава 2
Черные крылья. Часть 2
Первая внеплановая остановка произошла, когда Глэд ощутил всплеск энергии жизни, проявившейся на западе. Сначала один, а потом и следующие. Где-то в Пархейме умирали разумные существа, причем в таком количестве, что это удалось ощутить даже здесь, в Скафе. Стоит заметить, на это обратил внимание не только сид. Сразу несколько клочков тумана метнулись в направлении разлившейся жизненной силы, словно стервятники, приглашенные на пир. Алчные духи всегда тянулись к энергии, в особенности, если она исходила от живых существ. Вот и сейчас они устремились к цели, собираясь со всех окрестностей. И если в Скафе алчных духов имелось не много, то Пархейм был ими населен в достатке, из-за чего в очень скором времени сражающимся станет не до схватки между собой. Если только они к этому мгновению не уберутся прочь с места битвы. Что ж, если бьются фейри, они успеют отступить, если же люди, их дальнейшая судьба была Глэду безразлична.
Немного постояв на тропе и почувствовав еще несколько всплесков, сид решительно направил Саэфа дальше, искренне радуясь тому, что не нужно соваться в самое пекло, выясняя подробности. Еще пару часов назад именно такими являлись его обязанности, но сейчас приказ Совета требовал спешить, что было лучшим из возможных оправданий. Следующие несколько часов пути прошли спокойно.
Второй раз Глэду пришлось остановиться, когда тропу пересек табун единорогов. Волшебных созданий, почти полностью переселившихся в Скаф из Пархейма. Мощные, могучие кони, буквально излучавшие магическую энергию, промчались в ста шагах от путников. При этом два самых рослых самца, охранявших стадо, остановились напротив фейри, предостерегающе поводя головами. На их изящных, словно выточенных из белой кости головах, засияли от кипевшей энергии рога, готовые выплеснуть на возможных врагов накопленную энергию, и Глэд воспринял эту демонстрацию со всей серьезностью. Он застыл на месте, не двигая даже пальцем. Лишь крепко сжал древко копья, готовясь в случае необходимости применить защитные чары. По счастью этого не потребовалось.
Дождавшись момента, когда стадо пересечет опасный участок, единороги-стражи присоединились к собратьям. При этом один из них напоследок посмотрел прямо в глаза сиду. В тот же миг Глэда накрыла волна ощущений. Чужеродных, странных. Среди которых преобладало чувство опасности и направление, на котором находился враг. Сиду потребовалось несколько секунд на то, чтобы разобраться в послании и к тому моменту единороги уже скрылись с его глаз. Однако они уже не беспокоили Глэда, обратившего все свое внимание на север, откуда пришел табун, в затянутое тучами небо.
— Gwynt sill gelyn[5], - прошептал сид, и тут же пространство вокруг поблекло, одновременно показав скрывавшегося в облаках зверя.
«Грифон!» — пришло мгновенное осознание. Наполовину птица, наполовину лев, это существо было смертельно опасным для каждого из обитателей двух миров. В том числе и самого Глэда. Когти грифона с легкостью пробивали любой доспех, перья служили надежной защитой как от копья, так и от магии. Силой и массой своей он превосходил большинство обитателей Скафа. Несмотря на ценность содержащихся в грифоне ингредиентов, Глэд вовсе не стремился вступать с ним в схватку. Однако зверя вовсе не интересовали его желания. Резко прервав парение, грифон бросился вниз, прямо на путников.
«Не время сдерживаться» — осознал Глэд и тут же отпустил клокотавшую в теле энергию. Из его головы, плеч, рук выступили черные перья, глаза засветились колдовским огнем, а от всей фигуры стало исходить мощное давление силы. Едва сдерживаемое, свирепое. Чуждое живому, оно рвалось наружу, и сид выпустил энергию, сопроводив одним единственным словом:
— Owen[6]!
Грифон не успел уклониться от ударившей в него магической волны. Атака не содержала в себе ни огня, ни ветра, никакой иной стихии. Лишь одну яростную эмоцию, помутившую сознание зверя. Отчаянный страх завладел хищником, тот дернул крылья в бессмысленной, глупой попытке спастись, и вместо того, чтобы смести своей массой сида, ударился о землю. И пусть страшное падение не убило грифона, подняться на лапы он уже не смог. Копыта Саэфа опустились на тело врага, а затем пришел черед и копью фейри.
Магия, использованная Глэдом, была коварной. Она воздействовала не только на врага, но и на заклинателя. Охваченный страхом, яростью, гневом на противника, сид смог остановиться лишь спустя минуту после начала схватки. К этому моменту грифон уже был мертв. Его перья и шерсть покрылись кровью, ребра оказались изломаны. Впрочем, Глэд вовсе не намеревался оставлять этому созданию жизнь. Намного больше его беспокоило то, имелись ли у этой схватки лишние свидетели?
— Мельтия, нас видели посторонние? — спросил сид у парившей над его головой птицы.
Та ответила в своей обычной манере — приземлившись на плечо и прикрыв глаза. Насколько мог понять сид, это значило, что беспокоиться не стоило. Чародей вполне мог воспользоваться плодами заслуженной победы. Рука сида при этих мыслях привычно легла на рукоять кинжала.