Отметим, что Богданов под «биосферой» понимал область жизни в ее целом как взаимодополнение растительного и животного царств, имеющее параллелизм в «симбиозе» водорослей и простейших. Вернадский определил «биосферу» более широко.
Ключевую роль Вернадский отдавал деятельности безъядерных микроорганизмов (прокариот) – хемотрофных бактерий-дробянок. Они сами, размножаясь делением, оставались неизменными, но непрерывно меняли своей жизнедеятельностью окружающую среду, в пределах которой эволюционировали эукариоты.
Другой нюанс – хотя авторы «гипотезы Геи» ставят в заслугу Вернадскому то, что он, описав жизнь глобально, «стер жесткую грань между живыми организмами и неживой окружающей средой»[442], сам основатель биосферологии делал иной акцент: неживое и живое существуют параллельно и резко отличны[443]. Ранее интересовавшие его лабораторные имитации клеток и микроорганизмов («синтетическая биология») Вернадский признал бесперспективными. Напротив, Богданов остался в убеждении, что «наука разрушает непереходимые границы между живой и мертвой природой, заполняет пропасть между ними», его позиция близка к более поздним оценкам «осмотических нарастаний» С. Ледюка как моделированию последовательного накапливания организующих отношений в процессах формообразования[444].
Но сопоставление вклада тектолога Богданова и биогеохимика Вернадского в системную парадигму в естествознании поучительно не только охарактеризованными выше параллелями и различиями. Учение Вернадского о константе живого вещества, как и биоценология Кашкарова и классическая экология Элтона, с полным основанием могли бы быть приведены Богдановым в качестве убедительной иллюстрации «работающей полезности» тектологических категорий. Что такое «цепи питания», как не разновидность универсальных организационных механизмов ингрессии и цепной связи? Что такое «пирамида чисел» и часто упоминаемый Вернадским принцип Дана, как не примеры универсального организационного механизма эгрессии? Что такое «системосообразное» (по Кашкарову) сочетание в отдельном организме «стойких» и «податливых» тканей и глобальное (по Вернадскому) сочетание неизменных прокариот и миллионовариантных эукариот, как не проявления универсального организационного закона расхождения частей единой системы по степени пластичности с ограничительной тенденцией дегрессии?
Указав на эвристическую ценность введенных А. А. Богдановым всеобщих организационных понятий, обратимся еще раз к словам В. А. Базарова, посвященных памяти друга: «Он много и охотно пользовался иллюстрациями из астрономии… богатый материал для тектологических обобщений дает ему биология, но в фокусе его внимания всегда остаются социальные явления и проблемы». Вслед за самим Богдановым Базаров применял принцип цепной связи и закон минимума не только в методологии народнохозяйственного планирования, но и в анализе капиталистического воспроизводства.
Как известно, именно наличие опустошительных периодических кризисов промышленного производства послужило основой для вывода К. Маркса и Ф. Энгельса о неизбежном крушении капиталистического строя вследствие антагонистических внутренних противоречий. В начале ХХ века главные специалисты по марксистской теории промышленных кризисов В. Зомбарт в Германии и М. Туган-Барановский в России ревизовали ее, доказывая, что обвалы в процессе капиталистического воспроизводства не являются фатальными. Причем Зомбарт указывал на сглаживающую роль крупнокорпоративной интеграции предприятий, а Туган-Барановский – на возможность неограниченного расширения промышленного производства и накопления капитала даже при сокращении потребительского рынка.
Критикуя Туган-Барановского, Богданов подчеркнул, что народное потребление (покупательная способность масс) остается лимитирующим слабым звеном капиталистического воспроизводства, и при его абсолютном сужении рост капиталистической системы невозможен. Другое дело, что вследствие цепной связи отраслей даже незначительное расширение конечного потребления может привести к гораздо большему расширению рынка в целом[445].
Первые кризисы капиталистического производства происходили во времена преобладания текстильной промышленности с почти правильной периодичностью (1825, 1836, 1847, 1857). Эту правильность сбили изменения в структуре промышленности (ускоренный рост черной металлургии, угледобычи, машиностроения), удлинившие цепную связь отраслей и тем самым период «скрытого перепроизводства», отдалив «первичную волну» сокращения спроса от потребительского рынка. Разрешение противоречия между капиталистическим производством и не поспевавшим за ним потреблением замедлилось, но зато стало и более разрушительным – кризис 1873 года, фактически растянувшийся до 1878-го[446].
443
Из современных дискуссий по этому вопросу: Юшкин Н. П. Биоминеральные взаимодействия. М., 2002; Сидоров А. А. Возвращаясь к проблеме живого и косного вещества // Вестник РАН. 2004. № 6.