Сложившаяся во второй половине XIX века в Германии историко-этическая школа в политэкономии критиковала смитианскую «догму о своекорыстии», выдвинув в противовес идею тройственной структуры мотивов хозяйственной деятельности: эгоистический, коллективно-принудительный (проводимый в общих интересах) и каритативный (благотворительный). Однако главное течение экономической теории ХХ века отвергло такую постановку вопроса, вернувшись к эгоизму и бентамовскому утилитаризму в модели «экономического человека» как гедониста-оптимизатора, рационально максимизирующего материальную (денежную) выгоду по принципу предельной полезности.
Систематизаторы мейнстримной «неоклассики» подчеркивали, что нет оснований отстаивать, как это делали идеологи социализма, тезис о совершенной природе человека[556]. Нет оснований, как это делали романтические историки, представлять народ «хорошим, честным, умным, угнетаемым высшими классами»[557]. Зато есть основания отделить изучение рационально-эгоистического экономического поведения от изучения иррациональных мотивов в других сферах жизни общества. Дальнейшее конструирование модели «экономического человека» в мейнстриме привело к концепции «человеческого капитала», в которой личность рассматривается как предприниматель, организующий собственную жизнь, подобно деловому предприятию с подсчетом максимума выгод и минимизации издержек, и к категории оппортунистического поведения, которым человек руководствуется в общественных взаимодействиях. Оно обрекает на утопичность «структуры с изначальной гуманитарной и нерыночной направленностью», требующие «глубокой преданности коллективным целям»[558].
Апология «предпринимателя» заняла центральное место в неоавстрийской школе, оставшейся в экономической мысли ХХ века особняком: в пределах парадигмы предельной полезности, но на обочине неоклассики. За пределы вышел Й. А. Шумпетер – автор наиболее влиятельной концепции «предпринимателя» как «новатора», осуществляющего «новые комбинации благ»[559]. Эта трактовка не удовлетворила главных столпов неоавстрийской школы и непримиримых критиков социализма, коллективизма и государственного «интервенционизма» фон Мизеса и фон Хайека, которые предпочли термины «промоутер» (англ. promoter – «продвигатель», «тот, кто способствует чему-либо») и «арбитражер» (франц. аrbitrageur – «спекулянт»). Хайек, описывая рынок как якобы совершенное информационное устройство для распределения экономических ресурсов, приравнял конкурентное использование «быстротекущих обстоятельств, неизвестных другим людям», к процедуре научного открытия[560].
Неоавстрийская школа – наиболее характерный пример эвфемизации буржуазной экономической науки, когда социал-дарвинизм («каждый сам за себя и к черту неудачников») или чрезмерный рост спекулятивных сделок скрываются за благоречием терминов, вроде «расширенный спонтанный порядок человеческого сотрудничества» или «конкуренция-открытие». Впрочем, Хайек откровенно восхвалял циничную «Басню о пчелах» Мандевиля за первую формулировку того, что переход к «расширенному порядку человеческого сотрудничества» требует разрыва с «врожденными инстинктами альтруизма и солидарности», сплачивающими малую группу. «Живущие ныне в условиях расширенного порядка выигрывают, когда не любят ближнего, как самого себя, и вместо правил солидарности и альтруизма… уважают частную собственность, выполняют заключенные договоры»[561].
Американец Э. Шостром (1921–1996), опираясь на таких представителей гуманистической философии и психологии ХХ века, как М. Бубер, Э. Фромм и А. Маслоу, сформулировал антитезу человек-«манипулятор» – человек-«актуализатор»[562], продолжающую дихотомии Бубера («я – это» и «я – ты»), Фромма («иметь» или «быть») и Маслоу («низкая» – «высокая» синергия). Если сопоставить «человека-манипулятора» Шострома с предпринимателем-новатором Шумпетера, то второй сильно смахивает на первого: он «не обязан быть умным, интересным, образованным», – но волевым, способным «с боем заводить» нужные связи и выдерживать испытание на прочность, со «специфическим сочетанием остроты видения и ограниченности кругозора с умением идти вперед в одиночку»[563]. В сравнении с новатором Шумпетера «промоутеры» и «арбитражеры» неоавстрийцев – сниженные типы манипуляторов.
557
Парето В. О применении социологических теорий // Социологические исследования. 1995. № 10. С. 137.
559
Шумпетер Й. А. Теория экономического развития. Капитализм, социализм и демократия. М., 2007. С. 132–133.
563
Шумпетер Й. А. Теория экономического развития. Капитализм, социализм и демократия. С. 159.