Ранее было показано, как понятие дегрессии применительно к мотивам человеческого поведения помогает разрешить «проблему Адама Смита». Де-грессия – это один из двух особых, наряду с эгрессией, централистической (или центро-периферической) связью, случаев асимметричной ингрессии – основного типа организационных связей. В рыночной экономике а-симметричная ингрессия проявляется в форме сделок, трансакций, связывающих людей как манипуляторов. Марксистская политэкономия вслед за политэкономией Смита – Рикардо рассматривала рыночные сделки как симметричную ингрессию – обмен по трудовым эквивалентам (закон трудовой стоимости), но введением категории «особый товар – рабочая сила» объясняла перерастание рынка в капитализм. Стандартный мейнстрим определяет капитализм как рыночную экономику с рассредоточением экономической власти и простым механизмом контакта между покупателями или предъявителями спроса, или продавцами, или поставщиками товара и услуги[576].
Однако, как показали выдающиеся представители французской структуралистской экономической и исторической мысли ХХ века Ф. Перру (1903–1987) и Ф. Бродель (1902–1985), рыночные сделки не являются симметричными, а их участники – однородными агентами. Экономические единицы не равны в отношении их места в экономической системе, в отношении их силы, их способности получать, использовать, производить и распространять информацию[577]. В тектологических терминах деньги – не только выражение дегрессивного мотива манипуляции в обмене деятельностью, но и один из самых эффективных элементов власти как способа самоутверждения. Рыночная власть – асимметричное воздействие одной экономической единицы на другую.
Предприниматель-новатор Й. Шумпетера – не только манипулятор, но и обладатель более или менее продолжительной вре́менной монополии на источник инновационной сверхприбыли, которая используется для удовлетворения «чувства власти», создания «сферы влияния» даже своей «частной империи»[578]. Масштабное исследование Ф. Броделем «игр обмена» тектологически может быть резюмировано так: вследствие асимметрии ингрессии над обширной поверхностью сделок возвышается непрозрачная зона концентрированных активностей – эгрессия капитализма. Капитализм опирается на средоточия экономической власти – монополии де-факто[579]. «Процесс капитализма обозначается тем отчетливее, чем длиннее становятся торговые цепочки между непосредственными производителями и конечными потребителями, когда от разрыва прямой связи решающими преимуществами обладает купец, и исключительно ярко этот процесс проявляется в торговле на дальние расстояния»[580]. В силу этой асимметрии возвышаются иерархические социальные структуры, которые искажают в свою пользу ход обмена, осуществляют манипуляции, о которых масса людей не имеет понятия, например, сложное искусство денежного курса. Иерархия обменов выделяет из торгующей массы слой крупных предпринимателей, связанных с торговлей на дальние расстояния и присваивающих все, что в радиусе досягаемости оказывается достойным внимания. Это – «царство изворотливости и право сильного»[581].
Эгрессия капитализма была отражена в теориях финансового капитала европейских марксистов 1900–1920-х годов (Р. Гильфердинг, Н. Бухарин и другие) и периферийного капитализма латиноамериканских экономистов 1940– 1960-х годов (Р. Пребиш, С. Фуртаду и др.). Первые доказывали, что капиталистическая конкуренция неизбежно порождает концентрацию производства и капитала и господство над миром промышленно-финансовых монополий. Вторые на примере своего макрорегиона проследили, как центральная зона мирового хозяйства деформирует «периферию», определяя своими импульсами «двойственную динамику» расхождения традиционного и модернизированного секторов. Модернизированный сектор интегрируется в мировое капиталистическое хозяйство и обслуживает воспроизводственный процесс стран центральной зоны, а не периферийных стран, слаборазвитость которых таким образом усугубляется.
580
Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. Т. 2: Игры обмена. М., 1988. С. 120.