Всякая человеческая деятельность объективно является либо организующей, либо дезорганизующей. Это означает, что всякую человеческую деятельность – научную, техническую, познавательную, художественную можно рассматривать как материал организационного опыта и изучать с организационной точки зрения. Чаще всего слово «организовать» используется, когда дело идет о людях, их труде и усилиях. Организовать предприятие, кампанию, защиту, атаку, исследование и т. д. – значит создать группу людей для некоторой цели, координировать и регулировать их действия в духе целесообразного единства. Но то же верно и в отношении природы: организацией какой-либо системы называют ту совокупность внутренних связей и их свойств, в рамках которых происходит ее функционирование, ее жизнь. Подобная структура системы – это, если угодно, ее архитектура.
Для управления любыми процессами важно выделить их устойчивые характеристики. Еще в прошлом веке Е. С. Федоров (1853–1919), известный специалист в области кристаллографии показал, что для любого вещества, способного к кристаллизации, существует определенное, весьма небольшое число геометрических форм построения кристаллической решетки. Аналогичные работы проводились и в других областях. Идея организованности биосферы в целом и отдельных экосистем нашла свое развитие в исследованиях отечественных экологов. А. П. Огурцов отмечает: «А. А. Богданов ссылается на работы B. И. Талиева – ботаника из Харькова, который еще в дореволюционные годы выдвинул идею охраны природы и природных экосистем. Экологи всегда имели дело с взаимодействием биологических видов и организмов с абиотической средой. В русской экологии идея специфической организации экосистем нашла свое выражение в учении о биоценозе и биогеоценозе, развитом В. Н. Сукачевым, В. В. Станчинским, Д. Н. Кашкаровым. Помимо этого в отечественной экологии были выдвинуты различные программы охраны природы, в основу которых была положена идея динамического равновесия природных экосистем»[588].
Исследования А. А. Богданова касались уже всех уровней природы и общества. Именно он впервые показал, что образование организационных форм подчиняется некоторым общим законам, управляющим нашим миром на всех уровнях организации материи. Но поскольку мы живем в непрестанно меняющемся мире, то организационные формы, которые были созданы в одних условиях, в других становятся неустойчивыми. Это означает, что в старых организационных рамках тот или иной процесс протекать уже не может.
Теория катастроф. С проблемами перестройки структурных форм связана специальная научная дисциплина – так называемая теория катастроф, начало которой положили математик, член Петербургской Академии наук Леонард Эйлер. Изучая колебания нагруженной колонны, он нашел, что они будут происходить около вертикального положения равновесия. Картина качественно изменится, если нагрузка, скажем, порыв ветра, достигнет, а затем превзойдет некоторое критическое значение. Тогда старая структура разрушается, возникает новая. При этом невозможно предсказать более или менее определенно, какая организация сменит предшествующую. В XX веке был создан математический аппарат теории катастроф: заложен в работе Р. Тома «Структурная устойчивость и морфогенез» и впоследствии развит российским математиком В. И. Арнольдом, показавшим связь данного направления с теорией групп Ли.
Теория катастроф может оказаться полезной и при изучении систем социальной природы. Однако перенос этих методов в сферу общественных наук представляет собой непростую задачу, иначе мы могли бы предсказать, скажем, последствия перестройки 1985 года в СССР. У Богданова существование критических ситуаций представлено как некоторый общий закон. Более того, он утверждает, что чем сложнее система, тем больше у нее шансов столкнуться в процессе развития с кризисной ситуацией, с необходимостью перестройки организации.
588
Огурцов А. П. Тектология А. А. Богданова и идея коэволюции // Вопросы философии. 1995. № 8.