В труде «Культурные задачи нашего времени» Богданов не раскрывает формы нового пролетарского искусства, предоставляя «это другим, более меня компетентным в таких вопросах»[752]. Но с точки зрения содержания он считал неверным и наивным полагать, что пролетарское искусство должно описывать жизнь рабочих, их быт и борьбу. Совокупность опыта класса, которая является объектом искусства этого класса, не является по этой причине ограниченной; она охватывает все существование и весь быт общества, так же как и всей природы. Пролетариат живет бок о бок с другими классами, чужеродными или враждебными, с которыми он связан многочисленными нитями – духовными, экономическими и социальными. Многие из этих элементов, сознательно или нет, были ассимилированы пролетариатом. И даже если он с ними борется, в конце концов они являются наследием тех классов, из которых и вырос сам пролетариат: мещанства и крестьянства. И чем ближе он знакомится с этими классами, с их психологией, организацией и интересами, тем менее он подвержен их культурному влиянию; тем легче будет пролетариату впитать из их культуры самое полезное и прогрессивное. С точки зрения организационной функции культуры, которая (по Богданову) состоит в «оформлении и закреплении определенной социальной организации»[753], пролетарское искусство сможет показать трудящимся на работе, в их общественной борьбе и в их каждодневной жизни многое из того, что просто не попадает в сферу их сознания. Таким образом, искусство является основополагающим элементом самосознания пролетарского класса.
Поскольку искусство передает человеческий опыт труда не через абстрактные идеи, а через конкретные живые образы, оно более демократично, чем наука, и более доступно массам. Однако именно в «демократизации научного знания» видел Богданов первостепенную культурную задачу пролетариата своего времени. В его представлении это был не вопрос устранения неграмотности или приобретения специализированного знания по определенным дисциплинам или его популяризация через брошюры и публичные лекции, как это обыкновенно происходило в буржуазной культуре. Для него это был вопрос общего знания, вопрос реализации «суммы» знания, разбитого доселе на отдельные части, и поворота от специализации к общему опыту и, таким образом, к общей системе человеческого труда. Рабочим нужно глобальное и объединяющее научное объяснение, которое позволило бы им в целом осознать существующие взаимосвязи между различными техническими методами, которые они могли бы в дальнейшем собственноручно применить в производстве, а также различные социальные, экономические и идеологические методы, имеющие значение для организации рабочего класса и судьбы трудящихся. Таким образом, рабочие должны иметь доступ к систематизации различных областей научного опыта для преодоления узкоспециального дискурса. Отсюда и идея создания Пролетарского университета (предшественниками которого были школы на Капри и в Болонье), где преподавались бы все фундаментальные разделы науки в единой связке.
Именно это стремление систематизировать весь научный опыт своего времени и сделать его доступным для рабочего класса заставило Богданова вернуться к проекту энциклопедии для рабочих, который был начат еще во время работы Каприйской школы. Так же как Великая энциклопедия XVIII века свела воедино фрагментарное знание и опыт буржуазной эры, новая энциклопедия была призвана представить науку и философию трудящегося человечества в качестве средства для организации коллективной деятельности человека.
Пролетарская демократизация знания, т. е. создание пролетарской науки и пролетарской философии, была предпринята Богдановым в последующие годы в его труде «Тектология, или Всеобщая организационная наука» (первый том вышел в 1912 году), в котором он предложил заложить основу науки, нацеленной на унификацию всего организационного опыта человечества и синтез всего знания, аккумулированного в рамках отдельных дисциплин.