Обращает на себя внимание, что современники и участники полемики вокруг богдановских идей о культуре прекрасно понимали и учитывали игнорируемую затем в советской историографии дистанцию, лежащую между действительными идеями Богданова, и концепциями наиболее радикального крыла левого культурного движения, если только речь не шла о сознательных идеологических атаках, в которых упрощения, да и прямые фальсификации стремительно становились – особенно с середины 1920-х годов – расхожим способом ведения политической борьбы. Рождение идеологического мифа о культурном нигилизме Богданова, до сих пор, к сожалению, встречающегося в научно-исследовательской и уж тем более в популярной литературе и медиа, было связано с активной политической борьбой, идущей вокруг Пролеткульта в 1920–1925 годах, в которой, на наш взгляд, можно выделить несколько ключевых событий.
В 1920 году на самом высшем уровне разворачивается борьба за организационное подчинение Пролеткульта Наркомату просвещения, которая приводит к появлению ленинского проекта резолюции «О пролетарской культуре» 8 октября 1920 года и письма ЦК РКП(б) «О Пролеткультах», опубликованного в «Правде» 1 декабря того же года[780]. Уже в ленинском проекте резолюции, написанном через несколько месяцев после публикации «Детской болезни левизны в коммунизме» и за несколько месяцев до принятия резолюции X съезда РКП(б) «О единстве партии», хотя и затрагивается вопрос «особой культуры», определяющими оказываются сугубо политические моменты: в проекте, как и в последовавшем письме ЦК, очевидна осторожность Ленина, связанная с опасностью ревизионизма большевистской идеологии, тенденцией децентрализации в культурной области, фракционностью и, по-видимому, возможным возвращением в сферу публичной политики А. Богданова, на прямую дискредитацию которого были направлены оба документа. Если в ленинском проекте резолюции еще просто говорилось о миросозерцании марксизма как единственно верном выражении интересов пролетариата с явным, как кажется, намеком на то, что теоретические построения бывшего соратника к этому миросозерцанию не относятся, то ЦК в своем письме уже указывал на сторонников «буржуазно-идеалистической» философии (махизм), захвативших власть в пролеткультовском движении и пытающихся контрабандно протащить под видом пролетарской культуры свои «реакционные» взгляды[781].
В конце 1922 – начале 1923 года произошла следующая решительная атака, вновь инспирированная Лениным: в октябре 1922 года в «Правде» появляется статья Я. Яковлева «О “пролетарской культуре” и Пролеткульте», направленная против В. Ф. Плетнева, а в январе 1923-го там же публикуется «Меньшевизм в пролетарской одежке» против А. А. Богданова[782].
780
Ленин В. И. О пролетарской культуре // Ленин В. И. ПСС: В 55 т. 5-е изд. Т. 41. М., 1981. С. 336–337; Письмо ЦК РКП(б) «О пролеткультах» от 1.12.1920 // В. И. Ленин о литературе и искусстве. 5-е изд. М., 1976. С. 585–588.
781
Год спустя «враг» уже прямо назывался по фамилии, см. Постановление Политбюро ЦК РКП(б) от 21 ноября 1921 года за № 78А о Пролеткультах в: В. И. Ленин о литературе и искусстве. 5-е изд. С. 588. Возможно, ленинская убежденность в «двойном дне» пролеткультовской идеи и проясняет двусмысленную – как бы советская историография не пыталась представить дело однозначным и ясным – пометку Ленина на полосе «Правды» от 27.09.1922 со статьей В. Ф. Плетнева «На идеологическом фронте». Во фразе Плетнева «Творчество новой пролетарской классовой культуры – основная цель Пролеткульта» тот подчеркивает слова «творчество новой» и «основная» и пишет на полях «ха-ха!» (См.: Ленин В. И. Заметки на статье Плетнева 27 сентября 1922 г. // В. И. Ленин о литературе и искусстве. 5-е изд. С. 448).