С принятием резолюции ЦК РКП(б) от 18 июня 1925 года «О политике партии в области художественной литературы» борьба за полный государственный контроль над развитием культуры перешла в завершающую фазу. Резолюция была направлена против радикалов от культуры, которых с этого момента стали в целях дискредитации навязчиво ассоциировать с уже на тот момент дискредитированным в глазах широкой публики А. А. Богдановым, активно формируя миф о его нигилизме по отношению к культурному наследию прошлого.
Характерно, что в уже цитировавшемся предуведомлении издателей к сборнику «О пролетарской культуре» в палитре мнений о богдановской концепции не указана позиция Ленина, хотя именно она в последующем становится по понятным историческим причинам определяющей для советской историографии данного вопроса. Этот процесс активно разворачивается уже в 1925 году, в чем определяющую роль играет постепенное ужесточение идеологических условий в области культурной политики, и заканчивается полным доминированием ленинских оценок, характерных для дальнейшей советской научно-исследовательской литературы по данному вопросу. В 1937 году выходит книга А. В. Щеглова «Борьба Ленина против богдановской ревизии марксизма», в основном она была посвящена дореволюционному периоду, однако в ней приводились и материалы, касающиеся деятельности Пролеткульта и участия Богданова в нем[783]. Книга, воспроизводя сформированные в политической борьбе в 1920-х годах идеологические штампы о богдановском нигилизме в вопросах культуры и бесспорной правоте Ленина, фактически подтвердила окончательное оформление магистрального направления. Характерно, что даже одна из ключевых работ советского периода – монография В. В. Горбунова «В. И. Ленин и Пролеткульт», представлявшая в свое время значительный шаг вперед в силу отказа автора от однозначно негативной оценки деятельности Пролеткульта, продолжала транслировать положение о нигилизме Богданова и его пренебрежении культурой прошлого[784]. Это упрощенная позиция тем более была свойственна массовым изданиям: показателен в этом отношении «исторический комментарий» к проекту резолюции Ленина «О пролетарской культуре», утверждавший отрицание пролеткультовцами культурного наследия прошлого и фактически возлагавший ответственность за это на Богданова как главного идеолога Пролеткульта[785].
Таким образом, несмотря на то, что богдановская концепция пролетарской культуры противостояла большевизму, исходившему из первичности революционных преобразований в политической сфере, политическая борьба 1920-х годов привела к возникновению устойчивого идеологического мифа о культурном нигилизме философа. Некоторые идеи и действия наиболее радикальных идеологов левого культурного движения революционного десятилетия, использованные в этой борьбе в качестве средств политической дискредитации, механически воспроизводя в некоторых аспектах букву учения Богданова и зачастую вырывая отдельные идеи из более обширного теоретического контекста, на самом деле глубоко противостояли духу его концепции.
В разработке теории пролетарской культуры и ее осуществлении на практике философ проявил недюжинные энергичность, последовательность и систематичность. Начав реализовывать свою идею еще в партийных рабочих школах, организованных на острове Капри и в Болонье (1909–1910)[786], Богданов, несмотря на критику со стороны большевистской партии и последующее закрытие школ, продолжал работу и исследования и сумел сразу же после Октябрьской революции добиться создания соответствующей организации, развернувшей бурную и многостороннюю деятельность, в рамках которой можно выделить несколько основных направлений[787]:
– просветительские и образовательные задачи, что нашло выражение в разработке учебных программ и планов, в организации учебных заведений и многочисленных творческих студий[788];
– дискуссии о культуре и искусстве, их характере, классовой специфике (и связи со «старой» культурой), выработке и развитии художественных форм[789];
– влияние на создание и укоренение «советских» исторических мифов[790].
В своем развитии движение прошло через различные этапы, И. А. Лапина, например, отмечает три периода в истории Пролеткульта[791]:
1) 1908–1917 годы являлись пробной и подготовительной стадией, включающей деятельность партийных школ, разработку концепции пролетарской культуры и искусства, а также осмысление европейского опыта по созданию рабочих клубов;
786
См.: Кара-Мурза А. А. Александр Богданов и «Каприйская школа»: между Горьким и Лениным // Полилог/Polylogos. 2018. T. 2. № 4. URL: https://polylog.jes.su/s258770110000071–0–1/ (дата обращения: 05.09.2020); Чони П., Ариас-Вихиль М. А. Воспоминания о Каприйской школе // Ученые записки Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого. 2019. № 1(19). С. 1–7; Они же. К 110-летию создания Каприйской рабочей школы (1909–2019): Горький и история школы в воспоминаниях учеников (К. А. Алферов. Встречи с А. М. Горьким) // Там же. № 4(22). С. 1–7.
787
См.: Троцкий Л. Д. Культура переходного периода // Троцкий Л. Д. Сочинения. Серия 6: Проблемы культуры. Т. 21: Культура переходного периода. 1927. М., 1924–1927.
788
См.: Лапина И. А. Пролеткульт и проект «социализации науки» // Общество. Среда. Развитие. 2011. № 2(19). С. 43–47.
789
См.: Булавка Л. А. Пролетарская культура: культура для пролетариата? // Альтернативы. 2011. № 4. С. 41–51; Она же. Пролеткульт: проблема наследия. Отношение Пролеткульта к «буржуазной культуре» // Там же. 2012. № 1. URL http://www.intelros.ru/readroom/alternativi/alternativy-1–2012/13980-proletkult-problema-naslediya-otnoshenie-proletkulta-k-burzhuaznoy-kulture.html (дата обращения: 01.09.2020); Юрганов А. Л. Конкурирующие модели пролетарской культуры в СССР 1920-х годов // Россия и современный мир. 2018. № 2. С. 137–156.
790
См.: Пилюгина М. А. Пролетарская культура как проект создания нового человека // Революция, эволюция и диалог культур. Доклады к 100-летию русской революции на Всемирном дне философии в Институте философии РАН 14 и 16 ноября 2017 г. / отв. ред. А. В. Черняев. М., 2018. С. 566–569.