Идеи Богданова вызвали очень резкую критику, и не только со стороны ортодоксальных марксистов. Неудивительно, что Плеханов считал богдановскую теорию подстановки идеалистической версией махизма и даже более последовательно идеалистичной, чем идеи самого Маха[257]. Более неожиданной была реакция «критического» марксиста Павла Юшкевича, который назвал монизм Богданова «панпсихизмом». Юшкевич считал, что концепция Богданова в конечном счете приведет к растворению физического в психическом. Он задает вопрос: «“Непосредственные” (т. е. в конце концов психические разных степеней) комплексы, прямо воздействующие друг на друга и создающие в своем взаимодействии физический мир, как представление (“отражение”) людей – многим ли это отличается, например, от концепции Шопенгауэра или Беркли?»[258] Даже Луначарский, один из ближайших друзей Богданова и муж его сестры, который в то время стоял на тех же теоретических и политических позициях, резко критиковал богдановскую концепцию подстановки: «гипотетически строить мир подстановок, определяя его все точнее, забывая постепенно самую шаткость и гипотетичность таких опережающих науку шагов неизвестного, делать, наконец, из созданного таким образом наполовину фантазией мира основу и объяснение для мира физического, а не простое и общее его ограничение в пространстве и времени, – значит очутиться en pleine metaphysique. Мы не говорим, что Богданов ударился в такие построения, мы указываем только на опасность, которая словно пропасть разверзается перед нами, когда мы восходим вместе с Богдановым на достигнутую им высоту»[259]. В русских марксистских кругах в первом десятилетии ХХ века идея подстановки Богданова была весьма спорной. Неудивительно, что в 1908 году именно этому вопросу он посвятил значительную часть своего эссе в «Очерках по философии марксизма».
После резкой критики материализма Плеханова Богданов посвятил всю pars construens своего эссе «Страна идолов» теории подстановки. Он утверждал, что именно идея подстановки делает возможным создать монистическую – а не фетишистскую – картину мира. «Раз мы знаем, что элементы опыта, физического и психического, одни и те же (цвета, тоны, пространственные элементы, элементы твердости, тепловые и т. д.), то говорить о “психических” явлениях, как и о “физических”, мы можем только в смысле определенной их связи, но отнюдь не особого материала. Эта связь “психического” есть ассоциативная, как связь “физического” – объективно-закономерная – оба признака для двух частей опыта “конститутивные”, определяющие, – при отсутствии которых не может быть речи о психических или физических явлениях»[260]. «Физическое» и «психическое» состоят из одних и тех же элементов, которые сначала представляются неорганизованными ощущениями. Как объясняет Богданов: «…физический опыт, как опыт, представляет еще более высокую ступень организованности, чем опыт психический. Физическое “тело” кристаллизуется для человеческого сознания из бесчисленных отдельных восприятий и их познавательной обработки, обработки коллективной, социальной, как и все познание»[261].
Эти идеи очень близки тем позициям, которые были высказаны в «Эмпириомонизме». Однако роль организованности здесь несколько иная. Установив монистический принцип, согласно которому весь опыт состоит из элементов лишь одного вида, в своем эссе 1908 года Богданов задает вопрос: «Каким путем неорганическое переходит в органическое, безжизненное в живое?» и так отвечает на него: «Таким путем, что оно организуется. Неорганические, составные части почвы и воздуха организуются в белки, крахмалы и другие ткани растений; эти ткани растений вместе с разными опять-таки неорганическими веществами перерабатываются травоядными животными, организуясь в ткани их тела; ткани этих животных вместе с растительным и неорганическим материалом организуются дальше в организмах плотоядных и всеядных животных, к числy которых принадлежит человек. Каким путем органическое переходит в неорганическое, живое в безжизненное? Путем дезорганизации, разложения»[262]. Согласно данному отрывку, организация – это процесс, происходящий в самой природе, до какого-либо знания, некая предварительная данность. Организация – это не схема, по которой люди выстраивают свой мир, но существенная структура самого мира, поскольку «весь Universum представляется <…> как непрерывный ряд комбинаций, материал которых приблизительно один, – тот же, что элементы опыта; строение же их различно по степени и по типу организованности, от стихийного “хаоса” элементов до стройного, коллективно обработанного опыта социальных существ»[263]. Например, «“человек” А, взятый как совокупность переживаний, сознательных и вне сознательных, как входящих в его систему опыта, так и ускользающих от нее, есть непосредственный комплекс элементов, очень сложный и очень высоко организованный. Другой человек В, взятый также “в себе”, есть другой непосредственный комплекс, приблизительно так же организованный. Животное С, с этой же точки зрения, представляет из себя третий непосредственный комплекс, низшей и менее сложной организации. Бактерия Д обладает “в себе” еще значительно более низкой организованностью. Наконец, кристалл Е, взятый независимо от опыта людей и животных, стоит несравненно ближе не только человека и животного, но и растительной клетки – бактерии – к тому пределу, который характеризуется полной неорганизованностью, т. е. к “хаосу” элементов. Все эти пять комплексов, принимаемых в нашей “подстановке”, вовсе не изолированы один от другого, но находятся в общей связи мирового процесса и взаимно действуют друг на друга, “отражаются” один в другом»[264].
257
Плеханов Г. В. Materialismus militans. Ответ г. Богданову. Письмо третье (1910) // Плеханов Г. В. Избранные философские произведения. М., 1958. Т. ІІІ. С. 270.
260
Богданов А. А. Страна идолов и философия марксизма // Очерки по философии марксизма. СПб., 1908. С. 235–236.